Информационный бюллетень Профсоюзного Форума БРИКС
Выпуск 02.2021
2021.01.11 — 2021.01.17
МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
внешняя политика в контексте БРИКС
Канат между США, Россией и Китаем: в сложном меняющемся мире противодействие Китаю — многосторонняя проблема для Индии (The Times of India, Индия) / Индия, январь 2021
2021-01-11
Ключевые слова: expert_opinion, political_issues
Ключевые слова: expert_opinion, political_issues
Индия
Автор: Анита Индер Сингх (Anita Inder Singh)
Источник: inosmi.ru
Сегодня оборонные расходы Индии направлены в первую очередь на защиту сухопутных границ. Сможет ли Дели раскошелиться еще больше, чтобы усилить военно-морскую мощь в Индийском океане и противостоять Китаю, расширяющему военно-политическое присутствие в регионе?
Экспансионистски настроенный, сильный в экономическом и военном отношении Китай представляет значительную угрозу для северо-восточной границы Индии, соседних с ней стран в Индийском океане и ее связям с США и Россией. Если Индия хочет дать отпор китайскому империализму, она должна напрямую столкнуться со всей сложностью угрозы безопасности со стороны Китая.
Столкновения, произошедшие в июне прошлого года в Гальванской долине, подчеркнули агрессию Китая на границах. Очевидно, что ни одна страна войны не хочет. Однако дипломатический диалог затруднен, так как Китай заявляет свои права на этот регион. По этой причине конфликт сложно рассматривать как один из тех, что можно решить путем дипломатических переговоров.
Наренда Моди стал премьер-министром Индии в 2014 году. С тех пор он провел 18 личных встреч с Си Цзиньпином, а также одну виртуальную в ноябре прошлого года в рамках саммита БРИКС. Однако личные встречи при отсутствии сильной экономической и военной базы не могут принести экономической и политической выгоды или повлиять на окончательное формирование продуманной стратегии взаимодействия с Китаем.
Дипломатические рычаги влияния отражают реальное положение дел на местах. Китай распространил свое влияние на дружественные Индии соседние страны и стал там основным инвестором, особенно в том, что касается инфраструктуры, в которой они так нуждаются. Речь идет о Шри-Ланке, Бангладеш и Непале. Кроме того, Китай является основным поставщиком вооружения для Шри-Ланки и Бангладеш. Они прекрасно осведомлены об опасностях сотрудничества с агрессивно настроенным Китаем, но более экономически слабая Индия пока не смогла стать экономическим и политическим противовесом, на который эти страны могли бы опереться. Каждая страна принимает решения в зависимости от собственных интересов. Чтобы наладить отношения с дружески настроенными соседями, Индия могла бы больше инвестировать и реализовывать больше проектов.
Экспансия Китая в Индийском океане и отсутствие Индии в какой-либо региональной экономической организации в Азии снижает влияние последней в регионе. Сегодня военные расходы Индии направлены на ее сухопутные границы. Сможет ли она раскошелиться еще больше, чтобы усилить свою военно-морскую мощь в Индийском океане, так как Китай расширяет там свое присутствие?
Надеясь на двустороннее разрешение пограничного конфликта, некоторые демократические страны поддерживают Индию, а не Китай. Германия, Франция, Британия и Австралия пытаются расширить свое влияние в Индийско-Тихоокеанском регионе. Дело в том, что эти страны потрясены тем, какими последствиями для мирового здравоохранения и экономики обернулась неспособность Пекина справиться со вспышкой коронавируса в городе Ухань. Повлияла на их поведение и китайская стратегия «волков-воинов», включающая в себя территориальное расширение. Между тем этим странам не хватает средств, чтобы в одиночку противостоять Китаю в экономическом и военном плане. Только США могут сделать это, благодаря мощи супердержавы.
Вот почему Индия должна разобраться в сложном противостоянии между двумя своими друзьями — Россией и США. Россия предоставляет вооружение для 70% вооруженных сил Индии. Вашингтон всегда обращал на это внимание, когда рассматривал взаимосвязанные проблемы продажи современного оружия Индии и усиления связей с Нью-Дели. Кроме того, в Нью-Дели должны мириться с волнующей перспективой оказаться под американскими санкциями, которые США могут ввести против Индии за покупку российского вооружения.
С другой стороны, связь с Россией — палка о двух концах. Россия не поддержит Индию в ее пограничном конфликте с Китаем. Это частично объясняется тем, что основной ее интерес — противостоять мировому главенству США вместе с Китаем, с которым ее связывает всеобъемлющее стратегическое партнерство. Россия выступает против того, что Индия поддерживает американскую концепцию Индо-Тихоокеанского региона, и ее членства в Четырехстороннем диалоге по безопасности. В целом, молчание России относительно воинственного поведения Китая в Индо-Тихоокеанском регионе идет вразрез с интересами Индии.
Постсоветская Россия, как и ее партнер Китай, во многом экспансионистская держава. Ссылаясь на собственную версию истории России и русский этнонационализм, Москва вторглась в соседние Грузию (2008 г.) и Украину (2014 г.), оторвала и аннексировала часть территорий этих стран. Индия избрала дипломатическое молчание относительно этих случаев.
Китая и Россия совместно производят оружие сухопутного, воздушного и военно-морского назначения. Они ставят свое взаимодействие во главе истории и считают его прочным стратегическим партнерством. Торговли это также касается. В Китай идет 14 процентов российского экспорта, а в Индию — только 1,7 процента. В свою очередь, 22 процента российского импорта составляют товары из Китая, а товары из Индии — 1,6 процента.
Продажа вооружения Индии поддерживает оборонную промышленность России в хорошем состоянии, однако вряд ли у Индии получится привлечь внимание России, подчеркнув совместные интересы двух стран в многополярном мире. Учитывая враждебность между США и Россией, до сих пор неясно, как Индия сможет балансировать между ними и получать максимальную выгоду из отношений с обеими странами.
В сентябре прошлого года Индия совершила мудрый и значительный шаг, впервые позволив американскому противолодочному патрульному морскому самолету Р-8 «Посейдон» совершить дозаправку на индийской стратегической базе на Андаманских и Никобарских островах. Дозаправка прошла в соответствии с Меморандумом о согласии по логистическому обмену, подписанном между Индией и США в 2016 году. Между тем, ряд оборонных соглашений подготовили почву для вероятного укрепления военных связей. Даже в отсутствии формального альянса, США могли бы помочь Индии укрепить потенциал разведки и стратегической оценки, усилить военно-морскую безопасность за счет совестного планирования и патрулирования, а также проводить больше совместных военных учений.
Любая страна стремиться максимально использовать свои политические и экономические возможности. Вторжение Китая на территорию Индии, растущее влияние Китая на соседей Индии, антиамериканизм России и Китая, их совместное стратегическое взаимопонимание, — все это заставляет Индию определиться со своими интересами. Это подталкивает ее защищать свое место в мире, балансируя на канате между США, Россией и Китаем. Последнее, но не менее важное замечание: хорошее государственное управление и экономическое развитие жизненно необходимы для прогресса экономики Индии, который поможет стране противостоять постоянному вызову со стороны Китая. Индия должна держать удар.
Автор: Анита Индер Сингх (Anita Inder Singh)
Источник: inosmi.ru
Сегодня оборонные расходы Индии направлены в первую очередь на защиту сухопутных границ. Сможет ли Дели раскошелиться еще больше, чтобы усилить военно-морскую мощь в Индийском океане и противостоять Китаю, расширяющему военно-политическое присутствие в регионе?
Экспансионистски настроенный, сильный в экономическом и военном отношении Китай представляет значительную угрозу для северо-восточной границы Индии, соседних с ней стран в Индийском океане и ее связям с США и Россией. Если Индия хочет дать отпор китайскому империализму, она должна напрямую столкнуться со всей сложностью угрозы безопасности со стороны Китая.
Столкновения, произошедшие в июне прошлого года в Гальванской долине, подчеркнули агрессию Китая на границах. Очевидно, что ни одна страна войны не хочет. Однако дипломатический диалог затруднен, так как Китай заявляет свои права на этот регион. По этой причине конфликт сложно рассматривать как один из тех, что можно решить путем дипломатических переговоров.
Наренда Моди стал премьер-министром Индии в 2014 году. С тех пор он провел 18 личных встреч с Си Цзиньпином, а также одну виртуальную в ноябре прошлого года в рамках саммита БРИКС. Однако личные встречи при отсутствии сильной экономической и военной базы не могут принести экономической и политической выгоды или повлиять на окончательное формирование продуманной стратегии взаимодействия с Китаем.
Дипломатические рычаги влияния отражают реальное положение дел на местах. Китай распространил свое влияние на дружественные Индии соседние страны и стал там основным инвестором, особенно в том, что касается инфраструктуры, в которой они так нуждаются. Речь идет о Шри-Ланке, Бангладеш и Непале. Кроме того, Китай является основным поставщиком вооружения для Шри-Ланки и Бангладеш. Они прекрасно осведомлены об опасностях сотрудничества с агрессивно настроенным Китаем, но более экономически слабая Индия пока не смогла стать экономическим и политическим противовесом, на который эти страны могли бы опереться. Каждая страна принимает решения в зависимости от собственных интересов. Чтобы наладить отношения с дружески настроенными соседями, Индия могла бы больше инвестировать и реализовывать больше проектов.
Экспансия Китая в Индийском океане и отсутствие Индии в какой-либо региональной экономической организации в Азии снижает влияние последней в регионе. Сегодня военные расходы Индии направлены на ее сухопутные границы. Сможет ли она раскошелиться еще больше, чтобы усилить свою военно-морскую мощь в Индийском океане, так как Китай расширяет там свое присутствие?
Надеясь на двустороннее разрешение пограничного конфликта, некоторые демократические страны поддерживают Индию, а не Китай. Германия, Франция, Британия и Австралия пытаются расширить свое влияние в Индийско-Тихоокеанском регионе. Дело в том, что эти страны потрясены тем, какими последствиями для мирового здравоохранения и экономики обернулась неспособность Пекина справиться со вспышкой коронавируса в городе Ухань. Повлияла на их поведение и китайская стратегия «волков-воинов», включающая в себя территориальное расширение. Между тем этим странам не хватает средств, чтобы в одиночку противостоять Китаю в экономическом и военном плане. Только США могут сделать это, благодаря мощи супердержавы.
Вот почему Индия должна разобраться в сложном противостоянии между двумя своими друзьями — Россией и США. Россия предоставляет вооружение для 70% вооруженных сил Индии. Вашингтон всегда обращал на это внимание, когда рассматривал взаимосвязанные проблемы продажи современного оружия Индии и усиления связей с Нью-Дели. Кроме того, в Нью-Дели должны мириться с волнующей перспективой оказаться под американскими санкциями, которые США могут ввести против Индии за покупку российского вооружения.
С другой стороны, связь с Россией — палка о двух концах. Россия не поддержит Индию в ее пограничном конфликте с Китаем. Это частично объясняется тем, что основной ее интерес — противостоять мировому главенству США вместе с Китаем, с которым ее связывает всеобъемлющее стратегическое партнерство. Россия выступает против того, что Индия поддерживает американскую концепцию Индо-Тихоокеанского региона, и ее членства в Четырехстороннем диалоге по безопасности. В целом, молчание России относительно воинственного поведения Китая в Индо-Тихоокеанском регионе идет вразрез с интересами Индии.
Постсоветская Россия, как и ее партнер Китай, во многом экспансионистская держава. Ссылаясь на собственную версию истории России и русский этнонационализм, Москва вторглась в соседние Грузию (2008 г.) и Украину (2014 г.), оторвала и аннексировала часть территорий этих стран. Индия избрала дипломатическое молчание относительно этих случаев.
Китая и Россия совместно производят оружие сухопутного, воздушного и военно-морского назначения. Они ставят свое взаимодействие во главе истории и считают его прочным стратегическим партнерством. Торговли это также касается. В Китай идет 14 процентов российского экспорта, а в Индию — только 1,7 процента. В свою очередь, 22 процента российского импорта составляют товары из Китая, а товары из Индии — 1,6 процента.
Продажа вооружения Индии поддерживает оборонную промышленность России в хорошем состоянии, однако вряд ли у Индии получится привлечь внимание России, подчеркнув совместные интересы двух стран в многополярном мире. Учитывая враждебность между США и Россией, до сих пор неясно, как Индия сможет балансировать между ними и получать максимальную выгоду из отношений с обеими странами.
В сентябре прошлого года Индия совершила мудрый и значительный шаг, впервые позволив американскому противолодочному патрульному морскому самолету Р-8 «Посейдон» совершить дозаправку на индийской стратегической базе на Андаманских и Никобарских островах. Дозаправка прошла в соответствии с Меморандумом о согласии по логистическому обмену, подписанном между Индией и США в 2016 году. Между тем, ряд оборонных соглашений подготовили почву для вероятного укрепления военных связей. Даже в отсутствии формального альянса, США могли бы помочь Индии укрепить потенциал разведки и стратегической оценки, усилить военно-морскую безопасность за счет совестного планирования и патрулирования, а также проводить больше совместных военных учений.
Любая страна стремиться максимально использовать свои политические и экономические возможности. Вторжение Китая на территорию Индии, растущее влияние Китая на соседей Индии, антиамериканизм России и Китая, их совместное стратегическое взаимопонимание, — все это заставляет Индию определиться со своими интересами. Это подталкивает ее защищать свое место в мире, балансируя на канате между США, Россией и Китаем. Последнее, но не менее важное замечание: хорошее государственное управление и экономическое развитие жизненно необходимы для прогресса экономики Индии, который поможет стране противостоять постоянному вызову со стороны Китая. Индия должна держать удар.
South China Morning Post (Гонконг): действительно ли Китай и Россия объединяются против США в Индийском океане? / Гонконг, январь 2021
2021-01-11
Ключевые слова: expert_opinion, political_issues
Ключевые слова: expert_opinion, political_issues
Гонконг
Автор: Мария Сёу (Maria Siow)
Источник: inosmi.ru
Военно-морские учения и другие совместные действия двух стран в регионе говорят, что они объединяются с целью противодействовать США, Индии и другим странам. Но некоторые аналитики считают партнерство чисто «символическим», полагая, что Пекин и Москва просто пытаются расширить собственные сферы влияния.
Недавние предположения, что Россия и Китай объединяют усилия для демонстрации силы в Индийском океане, вызвали неоднозначный отклик региональных аналитиков: одни полагают, что Москва и Пекин стремятся поиграть мускулами за пределами своих берегов в попытке поставить заслон США в регионе, а другие отмечают, что их сотрудничество носит сугубо символический характер.
В прошлом месяце научный сотрудник Института международных исследований Фримена Спогли при Стэнфордском университете Ориана Скайлар Мастро (Oriana Skylar Mastro) написала, что российско-китайское сотрудничество в Индийском океане представляет собой гораздо бóльшую угрозу роли и влиянию США в регионе, чем каждая из этих стран по отдельности.
Мастро указала на два недавних военно-морских учения России и Китая как свидетельство повышенного внимания обеих стран к региону Индийского океана: первые прошли совместно с Южной Африкой в ноябре 2019 года близ Кейптауна, а вторые в следующем месяце с Ираном в Оманском заливе.
Кроме того, в ноябре Россия одобрила проект создания военно-морской базы в Порт-Судане на побережье Красного моря, откуда открывается прямой выход в Индийский океан. Российское информационное агентство ТАСС сообщило, что помимо оборонительного характера и поддержания мира и стабильности в регионе объект будет использоваться для ремонта кораблей, пополнения запасов и отдыха экипажей ВМФ России.
Что касается Китая, то он открыл свою первую военно-морскую базу в Джибути в 2017 году, и, по сообщениям, его военно-морской флот последние три десятилетия наращивает активность в регионе Индийского океана.
В статье для журнала «Интерпретер» (The Interpreter), который издает независимый австралийский аналитический центр Институт Лоуи (The Lowy Institute), Мастро отметила, что, хотя пандемия коронавируса могла замедлить дальнейшее военное сотрудничество, учения все же сигнализируют о желании Москвы и Пекина сотрудничать в регионе.
«Что еще важнее, они показывают, что региональные державы — Южная Африка и Иран, а с ними и другие страны — приветствуют возросшую роль Китая и России», — сказала Мастро, по совместительству научный сотрудник по внешней и оборонной политике Американского института предпринимательства в Вашингтоне.
В 2019 году профессор международных отношений и безопасности Центра исследований мира и конфликтов в Индии Винай Каура сказал, что ширящееся сотрудничество в области политики и безопасности между Китаем и Россией представляет собой проблему для Индии, учитывая «неудобные отношения Нью-Дели с Китаем».
В «Индийском журнале по делам Азии» (Indian Journal of Asian Affairs) Каура отметил, что Пекин проводит изощренную кампанию по расширению своего влияния в Южной Азии и регионе Индийского океана — за счет Индии.
Демонстрация российской силы
Минимум один аналитик назвал строительство российской базы на Красном море в Порт-Судане важной вехой в ее возрождении как великой державы и возвратом к советским временам, когда Москва располагала военно-морскими базами в Южном Йемене, Сомали и Эфиопии, которые обеспечивали ей плацдармы на Аравийском полуострове и в регионе Африканского Рога.
Как подчеркнул в своем комментарии для Королевского объединенного института оборонных исследований докторант по международным отношениям колледжа Святого Антония Оксфордского университета Сэмюэль Рамани (Samuel Ramani), в настоящее время в регионе имеется лишь одна крупная военно-морская база России — в Сирии. База же на Красном море, по его мнению, «укрепляет репутацию Москвы и ее океанского флота и возрождает историческую память о статусе Советского Союза как сверхдержавы».
Научный сотрудник Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений Российской академии наук Дмитрий Стефанович полагает, что желание иметь глобальное присутствие, в том числе в Индийском океане, для российского военно-морского флота вполне естественно. При этом он добавил, что основными причинами «беспрецедентного уровня сотрудничества» Москвы и Пекина стали действия США против России и Китая.
Однако несмотря на то, что усиленное присутствие Китая в Индийском океане все больше ставит под сомнение стратегическую роль Индии в регионе, Стефанович подчеркнул, что Россия избегает открыто поддерживать ту или иную сторону.
«Россия остается поставщиком всех видов технологий, включая военные, а также посредником, который может помочь разрядить конфликты между Пекином и Дели», — сказал Стефанович, добавив, что Россия и Китай будут искать новые пути для дальнейшего укрепления сотрудничества в Индийском Океане.
«Главные стратегические соображения будут такие: осложнить жизнь США и обеспечить свободы морских операций для России и Китая», — добавил Стефанович.
Символически или по существу?
В последние годы Китай усилил свое присутствие в Индийском океане, расширив морские связи с такими странами, как Шри-Ланка и Мальдивы, а также нарастив свой флот подводных лодок и авианосцев.
Однако заведующий кафедрой международных отношений Бакнеллского университета в США и эксперт по внешней политике Китая и делам Восточной Азии Чжицюнь Чжу (автор книги «Критическое десятилетие: внешняя политика Китая 2008-2018») считает, что совместные учения Китая с Россией — преимущественно реакция на участившиеся и все более настойчивые маневры Вашингтона в Индо-Тихоокеанском регионе и потому «скорее символические, чем по существу».
В ноябре США вместе с Индией, Японией и Австралией в рамках возрожденного Четырехстороннего альянса провели совместные военно-морские учения в Индийском океане с участием не только обычных сил, но и суперавианосца «Нимиц» (USS Nimitz).
Как сказал Чжу, Китай и Россия вполне могут выступать политическими и дипломатическими партнерами, но стратегическими союзниками «вряд ли станут». Он отметил, Россия прямо не поддержала позицию Китая в Южно-Китайском море и Тайваньском проливе, добавив, что будет трудно себе представить, чтобы Москва пришла Пекину на выручку, если между Китаем и США вспыхнет военный конфликт.
«Россия осознает ограниченность своего глобального влияния и экономической мощи и потому не складывает все яйца в одну корзину. Пекин явно не в восторге от ее теплых военных связей с Индией», — сказал Чжу, имея в виду экспорт российского оружия и давнее сотрудничество двух стран в сфере обороны.
По его словам, Пекин особенно разочаровало то, что Россия продавала Индии стратегические вооружения даже на пике напряженности на границе между Индией и Китаем.
«Преувеличивать близость китайско-российских отношений не следует», — резюмировал он.
Стратегическая роль Индии
Индия обеспокоена растущим интересом России и Китая и военно-морскими учениями в Индийском океане, поэтому решила ответить сближением с США и другими союзниками, считает профессор Сваран Сингх, председатель Центра международной политики, организации и разоружения в Университете Джавахарлала Неру в Нью-Дели.
Индия пытается «поддерживать равновесие» и потому продолжает взаимодействовать с Россией и Китаем через региональные платформы, — включая Шанхайскую организацию сотрудничества и блок БРИКС, куда входят пять основных развивающихся экономик (Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка), отметил Сингх.
И хотя Индия по-прежнему с опаской смотрит на расширение китайского присутствия в Индийском океане, Сингх считает, что «ничего угрожающего» в военно-морских учениях Китая и России с прибрежными странами вроде Южной Африки и Ирана Нью-Дели не видит, особенно с учетом «мощного военно-морского флота и географического преимущества Индии».
Старший аналитик по вопросам обороны Вашингтонского аналитического центра Корпорация РЭНД (Rand Corporation) Дерек Гроссман тоже скептически смотрит на сотрудничество Китая и России в области безопасности в Индийском океане. Он считает, что совместные военно-морские учения носят скорее символический характер и достигли немногого в плане обмена тактиками, методами и процедурами или повышения функциональной совместимости.
Кроме того, в отличие от Китая, у России не хватает ресурсов, поэтому ей, возможно, придется их экономить для решения «более насущных» вопросов, отметил Гроссман.
«Не думаю, что Россия захочет тревожить своего давнего друга Индию наращиванием военного присутствия в регионе, особенно заодно с явным противником в лице Китая», — сказал он, имея в виду напряженные китайско-индийские отношения на фоне военного противостояния на границе в Гималаях.
Автор: Мария Сёу (Maria Siow)
Источник: inosmi.ru
Военно-морские учения и другие совместные действия двух стран в регионе говорят, что они объединяются с целью противодействовать США, Индии и другим странам. Но некоторые аналитики считают партнерство чисто «символическим», полагая, что Пекин и Москва просто пытаются расширить собственные сферы влияния.
Недавние предположения, что Россия и Китай объединяют усилия для демонстрации силы в Индийском океане, вызвали неоднозначный отклик региональных аналитиков: одни полагают, что Москва и Пекин стремятся поиграть мускулами за пределами своих берегов в попытке поставить заслон США в регионе, а другие отмечают, что их сотрудничество носит сугубо символический характер.
В прошлом месяце научный сотрудник Института международных исследований Фримена Спогли при Стэнфордском университете Ориана Скайлар Мастро (Oriana Skylar Mastro) написала, что российско-китайское сотрудничество в Индийском океане представляет собой гораздо бóльшую угрозу роли и влиянию США в регионе, чем каждая из этих стран по отдельности.
Мастро указала на два недавних военно-морских учения России и Китая как свидетельство повышенного внимания обеих стран к региону Индийского океана: первые прошли совместно с Южной Африкой в ноябре 2019 года близ Кейптауна, а вторые в следующем месяце с Ираном в Оманском заливе.
Кроме того, в ноябре Россия одобрила проект создания военно-морской базы в Порт-Судане на побережье Красного моря, откуда открывается прямой выход в Индийский океан. Российское информационное агентство ТАСС сообщило, что помимо оборонительного характера и поддержания мира и стабильности в регионе объект будет использоваться для ремонта кораблей, пополнения запасов и отдыха экипажей ВМФ России.
Что касается Китая, то он открыл свою первую военно-морскую базу в Джибути в 2017 году, и, по сообщениям, его военно-морской флот последние три десятилетия наращивает активность в регионе Индийского океана.
В статье для журнала «Интерпретер» (The Interpreter), который издает независимый австралийский аналитический центр Институт Лоуи (The Lowy Institute), Мастро отметила, что, хотя пандемия коронавируса могла замедлить дальнейшее военное сотрудничество, учения все же сигнализируют о желании Москвы и Пекина сотрудничать в регионе.
«Что еще важнее, они показывают, что региональные державы — Южная Африка и Иран, а с ними и другие страны — приветствуют возросшую роль Китая и России», — сказала Мастро, по совместительству научный сотрудник по внешней и оборонной политике Американского института предпринимательства в Вашингтоне.
В 2019 году профессор международных отношений и безопасности Центра исследований мира и конфликтов в Индии Винай Каура сказал, что ширящееся сотрудничество в области политики и безопасности между Китаем и Россией представляет собой проблему для Индии, учитывая «неудобные отношения Нью-Дели с Китаем».
В «Индийском журнале по делам Азии» (Indian Journal of Asian Affairs) Каура отметил, что Пекин проводит изощренную кампанию по расширению своего влияния в Южной Азии и регионе Индийского океана — за счет Индии.
Демонстрация российской силы
Минимум один аналитик назвал строительство российской базы на Красном море в Порт-Судане важной вехой в ее возрождении как великой державы и возвратом к советским временам, когда Москва располагала военно-морскими базами в Южном Йемене, Сомали и Эфиопии, которые обеспечивали ей плацдармы на Аравийском полуострове и в регионе Африканского Рога.
Как подчеркнул в своем комментарии для Королевского объединенного института оборонных исследований докторант по международным отношениям колледжа Святого Антония Оксфордского университета Сэмюэль Рамани (Samuel Ramani), в настоящее время в регионе имеется лишь одна крупная военно-морская база России — в Сирии. База же на Красном море, по его мнению, «укрепляет репутацию Москвы и ее океанского флота и возрождает историческую память о статусе Советского Союза как сверхдержавы».
Научный сотрудник Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений Российской академии наук Дмитрий Стефанович полагает, что желание иметь глобальное присутствие, в том числе в Индийском океане, для российского военно-морского флота вполне естественно. При этом он добавил, что основными причинами «беспрецедентного уровня сотрудничества» Москвы и Пекина стали действия США против России и Китая.
Однако несмотря на то, что усиленное присутствие Китая в Индийском океане все больше ставит под сомнение стратегическую роль Индии в регионе, Стефанович подчеркнул, что Россия избегает открыто поддерживать ту или иную сторону.
«Россия остается поставщиком всех видов технологий, включая военные, а также посредником, который может помочь разрядить конфликты между Пекином и Дели», — сказал Стефанович, добавив, что Россия и Китай будут искать новые пути для дальнейшего укрепления сотрудничества в Индийском Океане.
«Главные стратегические соображения будут такие: осложнить жизнь США и обеспечить свободы морских операций для России и Китая», — добавил Стефанович.
Символически или по существу?
В последние годы Китай усилил свое присутствие в Индийском океане, расширив морские связи с такими странами, как Шри-Ланка и Мальдивы, а также нарастив свой флот подводных лодок и авианосцев.
Однако заведующий кафедрой международных отношений Бакнеллского университета в США и эксперт по внешней политике Китая и делам Восточной Азии Чжицюнь Чжу (автор книги «Критическое десятилетие: внешняя политика Китая 2008-2018») считает, что совместные учения Китая с Россией — преимущественно реакция на участившиеся и все более настойчивые маневры Вашингтона в Индо-Тихоокеанском регионе и потому «скорее символические, чем по существу».
В ноябре США вместе с Индией, Японией и Австралией в рамках возрожденного Четырехстороннего альянса провели совместные военно-морские учения в Индийском океане с участием не только обычных сил, но и суперавианосца «Нимиц» (USS Nimitz).
Как сказал Чжу, Китай и Россия вполне могут выступать политическими и дипломатическими партнерами, но стратегическими союзниками «вряд ли станут». Он отметил, Россия прямо не поддержала позицию Китая в Южно-Китайском море и Тайваньском проливе, добавив, что будет трудно себе представить, чтобы Москва пришла Пекину на выручку, если между Китаем и США вспыхнет военный конфликт.
«Россия осознает ограниченность своего глобального влияния и экономической мощи и потому не складывает все яйца в одну корзину. Пекин явно не в восторге от ее теплых военных связей с Индией», — сказал Чжу, имея в виду экспорт российского оружия и давнее сотрудничество двух стран в сфере обороны.
По его словам, Пекин особенно разочаровало то, что Россия продавала Индии стратегические вооружения даже на пике напряженности на границе между Индией и Китаем.
«Преувеличивать близость китайско-российских отношений не следует», — резюмировал он.
Стратегическая роль Индии
Индия обеспокоена растущим интересом России и Китая и военно-морскими учениями в Индийском океане, поэтому решила ответить сближением с США и другими союзниками, считает профессор Сваран Сингх, председатель Центра международной политики, организации и разоружения в Университете Джавахарлала Неру в Нью-Дели.
Индия пытается «поддерживать равновесие» и потому продолжает взаимодействовать с Россией и Китаем через региональные платформы, — включая Шанхайскую организацию сотрудничества и блок БРИКС, куда входят пять основных развивающихся экономик (Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка), отметил Сингх.
И хотя Индия по-прежнему с опаской смотрит на расширение китайского присутствия в Индийском океане, Сингх считает, что «ничего угрожающего» в военно-морских учениях Китая и России с прибрежными странами вроде Южной Африки и Ирана Нью-Дели не видит, особенно с учетом «мощного военно-морского флота и географического преимущества Индии».
Старший аналитик по вопросам обороны Вашингтонского аналитического центра Корпорация РЭНД (Rand Corporation) Дерек Гроссман тоже скептически смотрит на сотрудничество Китая и России в области безопасности в Индийском океане. Он считает, что совместные военно-морские учения носят скорее символический характер и достигли немногого в плане обмена тактиками, методами и процедурами или повышения функциональной совместимости.
Кроме того, в отличие от Китая, у России не хватает ресурсов, поэтому ей, возможно, придется их экономить для решения «более насущных» вопросов, отметил Гроссман.
«Не думаю, что Россия захочет тревожить своего давнего друга Индию наращиванием военного присутствия в регионе, особенно заодно с явным противником в лице Китая», — сказал он, имея в виду напряженные китайско-индийские отношения на фоне военного противостояния на границе в Гималаях.
2020 и 2021: шесть ключевых слов в российской дипломатии (The Paper, Китай) / Китай, январь 2021
2021-01-11
Ключевые слова: expert_opinion, political_issues
Ключевые слова: expert_opinion, political_issues
Китай
Автор: Гу Хуэй (顾炜)
Источник: inosmi.ru
Китайский эксперт оценил российскую дипломатию и сделал предположения о том, какой политический курс возьмет Путин в 2021 году. Автор охарактеризовал ее шестью словами, среди которых — разочарование и вызов. Конечно, не обошлось без упоминания о противостоянии России с США.
Подводить итоги в конце и начале года — обязательная «процедура». Перед российской дипломатией стояло много задач, часть из них оказалась не выполнена в 2020 году, а часть — выполнена, но неудовлетворительно. 2021 год по-прежнему полон вызовов и испытаний.
Ключевые слова в российской дипломатии в 2020 году: откладывание, сдерживание, разочарование.
15 января 2020 года, вскоре после того, как Владимир Путин выступил с ежегодным посланием Федеральному собранию, премьер-министр Дмитрий Медведев подал в отставку, и Михаил Мишустин был назначен главой нового правительства, открыв путь для проведения конституционной реформы и других вопросов. Однако разразившаяся в мире пандемия коронавируса повлияла и на Россию, серьезно затронув такие области, как политика, экономика, общество и дипломатия. Российское правительство перенесли значительный объем работы на борьбу с эпидемией, и многие из первоначально запланированных задач были отменены или отложены.
«Откладывание»
«Откладывание» — одно из ключевых слов России в 2020 году. Референдум по поправкам к Конституции, который первоначально планировалось провести 22 апреля, был вынужденно отложен до июля, тем самым были добавлены новые переменные в процесс реформ. На фоне того, как эпидемия ухудшала экономическую ситуацию в стране, в марте и июне 2020 года Россия объявила об отмене Санкт-Петербургского экономического форума и Восточного экономического форума, что затруднило ведение внутриэкономической дипломатии, а также замедлило развитие внешнеэкономического сотрудничества. Военный парад на Красной площади, запланированный на 9 мая, пришлось перенести на 24 июня, а его масштабы были значительно уменьшены. Торжественность и масштабы празднования 75-летия Победы в Великой Отечественной войне были совсем не такими, как раньше. Саммиты БРИКС и Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), которые первоначально планировалось провести в июле, в итоге были отложены до ноября. Все это не только сильно поменяло планы России, но и заставило ее почувствовать себя «связанной».
«Сдерживание»
Для противодействия эпидемии требуются значительные финансовые ресурсы, но эпидемия за короткое время успела серьезно подорвать экономику. Темпы роста ВВП России за первые три квартала составили —3,6%. Несмотря на то, что на недавней большой пресс-конференции Путин заявил, что экономические показатели России лучше, чем у США и стран Европы. Если вспомнить январское послание Федеральному собранию, где Путин заявил о том, что «к 2021 году темпы роста ВВП России должны превысить среднемировые», вероятно, что теперь сам он отрицательно покачает головой. Внутренние дипломатические мероприятия, такие как военный парад на Красной площади и саммиты БРИКС и ШОС, пришлось отложить, а затем либо их масштаб был серьезно уменьшен, либо они были перенесены в онлайн-формат, что лишило возможности очных переговоров с лидерами различных стран. Из-за этого эффективность российской дипломатии сильно снизились. В условиях экономических проблем и отсутствия прорыва в дипломатии России приходилось сдерживать себя и принимать консервативные и осмотрительные меры по таким острым вопросам, как протесты в Белоруссии и конфликт в Нагорном Карабахе. Это чувство «сдерживания», несомненно, обострило разочарование, вызванное неспособностью достичь цели.
«Разочарование»
Первоначально военный парад на Красной площади должен был стать для России важной возможностью защитить собственную историческую память, продолжить смягчение отношений с Европой и даже привести к разрядке отношений с США. Однако эпидемия нарушила все планы. Когда начался пик второй волны, результаты выборов в США в основном уже были известны, Демократическая партия вновь вошла в Белый дом. Российско-американские отношения в итоге не смогли достичь какого-либо прорыва при администрации Трампа. Можно ожидать, что новый американский президент, который имел дело с Советским Союзом, естественно, начнет новый раунд борьбы с Россией. Путин не спешил выразить свое отношение к результатам президентских выборов в США, и, возможно, это было демонстрацией своего рода «разочарования» в дополнение к выжидательной позиции.
Ключевые слова в российской дипломатии в 2021 году: «продолжение», «корректировка», «вызов».
В преддверии 2021 года Путин обсуждал многие дипломатические вопросы на ежегодной пресс-конференции, одновременно давая надежду и нанося контрудары. Андрей Кортунов, генеральный директор Российского совета по международным делам, написал статью о том, что перед Россией стоит 14 практических задач во внешней дипломатии в будущем году, и их нельзя назвать невыполнимыми. Судя по развитию текущей ситуации, в 2021 году для российской дипломатии будут актуальны три ключевых слова.
«Продолжение»
В отличие от бесконечных беспомощных «отсрочек» 2020 года, задача «продолжения» является целью, которую поставила себе Россия в 2021 году. Если «Договор о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений» (СНВ-III), подписанный Россией и Соединенными Штатами, не сможет быть продлен, это не только окажет разрушительное влияние на систему контроля над вооружениями, но и нанесет серьезный ущерб российско-американским отношениям и статусу России как крупной державы. Кроме того, «Договору о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой» в 2021 году исполняется 20 лет, что подчеркивает устойчивое и стабильное развитие отношений между двумя странами. На фоне все более жесткой конкуренции между крупными державами в новую эпоху России необходимо продолжить всеобъемлющее стратегическое сотрудничество с Китаем.
«Корректировка»
В 2021 году корректировка планов и идей периферийной дипломатии — очень важная задача для России. Прошло 10 лет с тех пор, как Путин предложил создать Евразийский экономический союз (ЕАЭС), и развитие ЕАЭС, возможно, не достигло его первоначальных целей. Шанхайской организации сотрудничества вот-вот исполнится 20 лет, и Содружество Независимых Государств (СНГ) также скоро отпразднует 30-летие со дня своего основания. Однако ситуация в периферийной дипломатии России сильно отличается от ситуации 20 и 30 лет назад. Забывать об этом нельзя, но, что еще более важно, необходимо корректировать свои действия. Иначе в будущем, которое едва прояснилось, будет еще больше проблем. В Белоруссии, на востоке Украины и в Нагорном Карабахе уже был выявлен ряд проблем. Как их регулировать и выносить решения — это большой вызов для Путина и российской дипломатии.
«Вызов»
Корректировки, очевидно, должны быть ответом на вызовы. У России есть некоторые предположения касательно продолжения борьбы с США, как только в ближайшем будущем она столкнется с Джо Байденом. Но стиль правления Байдена сильно отличается от Трампа, и России необходимо скорректировать свои методы и стратегию. Новый президент США будет усердно работать над восстановлением отношений Соединенных Штатов и Европы, поврежденных Трампом, поэтому стратегию России по разделению США и Европы необходимо скорректировать. Если энергетический «козырь», представленный проектом «Северный поток — 2», не сможет в кратчайшие сроки добиться успеха, тогда некоторое смягчение отношений между Россией и Европой, которое было достигнуто, столкнется с огромным вызовом со стороны Соединенных Штатов. Кроме того, на Ближнем Востоке продолжают расти стратегические амбиции Турции. Как поддерживать баланс между удовлетворением потребностей партнеров и защитой важнейших интересов России — серьезный вопрос, который стране необходимо решить в 2021 году. И его нельзя решить лишь похвалой Путина в адрес Эрдогана, когда российский президент в ходе пресс-конференции назвал турецкого лидера «человеком, который держит слово». На основе укрепления российско-турецких отношений и сохранения трехстороннего сотрудничества между Россией, Турцией и Ираном России необходимо скорректировать свою стратегию, чтобы противостоять вызовам со стороны региональных держав. В евразийском регионе редкое единство Соединенных Штатов и России в вопросе Нагорного Карабаха трудно поддерживать в течение длительного времени, и конкуренция между крупными державами в евразийском регионе в ближайшем будущем вновь обострится, что станет для России новым вызовом.
Автор: Гу Хуэй (顾炜)
Источник: inosmi.ru
Китайский эксперт оценил российскую дипломатию и сделал предположения о том, какой политический курс возьмет Путин в 2021 году. Автор охарактеризовал ее шестью словами, среди которых — разочарование и вызов. Конечно, не обошлось без упоминания о противостоянии России с США.
Подводить итоги в конце и начале года — обязательная «процедура». Перед российской дипломатией стояло много задач, часть из них оказалась не выполнена в 2020 году, а часть — выполнена, но неудовлетворительно. 2021 год по-прежнему полон вызовов и испытаний.
Ключевые слова в российской дипломатии в 2020 году: откладывание, сдерживание, разочарование.
15 января 2020 года, вскоре после того, как Владимир Путин выступил с ежегодным посланием Федеральному собранию, премьер-министр Дмитрий Медведев подал в отставку, и Михаил Мишустин был назначен главой нового правительства, открыв путь для проведения конституционной реформы и других вопросов. Однако разразившаяся в мире пандемия коронавируса повлияла и на Россию, серьезно затронув такие области, как политика, экономика, общество и дипломатия. Российское правительство перенесли значительный объем работы на борьбу с эпидемией, и многие из первоначально запланированных задач были отменены или отложены.
«Откладывание»
«Откладывание» — одно из ключевых слов России в 2020 году. Референдум по поправкам к Конституции, который первоначально планировалось провести 22 апреля, был вынужденно отложен до июля, тем самым были добавлены новые переменные в процесс реформ. На фоне того, как эпидемия ухудшала экономическую ситуацию в стране, в марте и июне 2020 года Россия объявила об отмене Санкт-Петербургского экономического форума и Восточного экономического форума, что затруднило ведение внутриэкономической дипломатии, а также замедлило развитие внешнеэкономического сотрудничества. Военный парад на Красной площади, запланированный на 9 мая, пришлось перенести на 24 июня, а его масштабы были значительно уменьшены. Торжественность и масштабы празднования 75-летия Победы в Великой Отечественной войне были совсем не такими, как раньше. Саммиты БРИКС и Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), которые первоначально планировалось провести в июле, в итоге были отложены до ноября. Все это не только сильно поменяло планы России, но и заставило ее почувствовать себя «связанной».
«Сдерживание»
Для противодействия эпидемии требуются значительные финансовые ресурсы, но эпидемия за короткое время успела серьезно подорвать экономику. Темпы роста ВВП России за первые три квартала составили —3,6%. Несмотря на то, что на недавней большой пресс-конференции Путин заявил, что экономические показатели России лучше, чем у США и стран Европы. Если вспомнить январское послание Федеральному собранию, где Путин заявил о том, что «к 2021 году темпы роста ВВП России должны превысить среднемировые», вероятно, что теперь сам он отрицательно покачает головой. Внутренние дипломатические мероприятия, такие как военный парад на Красной площади и саммиты БРИКС и ШОС, пришлось отложить, а затем либо их масштаб был серьезно уменьшен, либо они были перенесены в онлайн-формат, что лишило возможности очных переговоров с лидерами различных стран. Из-за этого эффективность российской дипломатии сильно снизились. В условиях экономических проблем и отсутствия прорыва в дипломатии России приходилось сдерживать себя и принимать консервативные и осмотрительные меры по таким острым вопросам, как протесты в Белоруссии и конфликт в Нагорном Карабахе. Это чувство «сдерживания», несомненно, обострило разочарование, вызванное неспособностью достичь цели.
«Разочарование»
Первоначально военный парад на Красной площади должен был стать для России важной возможностью защитить собственную историческую память, продолжить смягчение отношений с Европой и даже привести к разрядке отношений с США. Однако эпидемия нарушила все планы. Когда начался пик второй волны, результаты выборов в США в основном уже были известны, Демократическая партия вновь вошла в Белый дом. Российско-американские отношения в итоге не смогли достичь какого-либо прорыва при администрации Трампа. Можно ожидать, что новый американский президент, который имел дело с Советским Союзом, естественно, начнет новый раунд борьбы с Россией. Путин не спешил выразить свое отношение к результатам президентских выборов в США, и, возможно, это было демонстрацией своего рода «разочарования» в дополнение к выжидательной позиции.
Ключевые слова в российской дипломатии в 2021 году: «продолжение», «корректировка», «вызов».
В преддверии 2021 года Путин обсуждал многие дипломатические вопросы на ежегодной пресс-конференции, одновременно давая надежду и нанося контрудары. Андрей Кортунов, генеральный директор Российского совета по международным делам, написал статью о том, что перед Россией стоит 14 практических задач во внешней дипломатии в будущем году, и их нельзя назвать невыполнимыми. Судя по развитию текущей ситуации, в 2021 году для российской дипломатии будут актуальны три ключевых слова.
«Продолжение»
В отличие от бесконечных беспомощных «отсрочек» 2020 года, задача «продолжения» является целью, которую поставила себе Россия в 2021 году. Если «Договор о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений» (СНВ-III), подписанный Россией и Соединенными Штатами, не сможет быть продлен, это не только окажет разрушительное влияние на систему контроля над вооружениями, но и нанесет серьезный ущерб российско-американским отношениям и статусу России как крупной державы. Кроме того, «Договору о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой» в 2021 году исполняется 20 лет, что подчеркивает устойчивое и стабильное развитие отношений между двумя странами. На фоне все более жесткой конкуренции между крупными державами в новую эпоху России необходимо продолжить всеобъемлющее стратегическое сотрудничество с Китаем.
«Корректировка»
В 2021 году корректировка планов и идей периферийной дипломатии — очень важная задача для России. Прошло 10 лет с тех пор, как Путин предложил создать Евразийский экономический союз (ЕАЭС), и развитие ЕАЭС, возможно, не достигло его первоначальных целей. Шанхайской организации сотрудничества вот-вот исполнится 20 лет, и Содружество Независимых Государств (СНГ) также скоро отпразднует 30-летие со дня своего основания. Однако ситуация в периферийной дипломатии России сильно отличается от ситуации 20 и 30 лет назад. Забывать об этом нельзя, но, что еще более важно, необходимо корректировать свои действия. Иначе в будущем, которое едва прояснилось, будет еще больше проблем. В Белоруссии, на востоке Украины и в Нагорном Карабахе уже был выявлен ряд проблем. Как их регулировать и выносить решения — это большой вызов для Путина и российской дипломатии.
«Вызов»
Корректировки, очевидно, должны быть ответом на вызовы. У России есть некоторые предположения касательно продолжения борьбы с США, как только в ближайшем будущем она столкнется с Джо Байденом. Но стиль правления Байдена сильно отличается от Трампа, и России необходимо скорректировать свои методы и стратегию. Новый президент США будет усердно работать над восстановлением отношений Соединенных Штатов и Европы, поврежденных Трампом, поэтому стратегию России по разделению США и Европы необходимо скорректировать. Если энергетический «козырь», представленный проектом «Северный поток — 2», не сможет в кратчайшие сроки добиться успеха, тогда некоторое смягчение отношений между Россией и Европой, которое было достигнуто, столкнется с огромным вызовом со стороны Соединенных Штатов. Кроме того, на Ближнем Востоке продолжают расти стратегические амбиции Турции. Как поддерживать баланс между удовлетворением потребностей партнеров и защитой важнейших интересов России — серьезный вопрос, который стране необходимо решить в 2021 году. И его нельзя решить лишь похвалой Путина в адрес Эрдогана, когда российский президент в ходе пресс-конференции назвал турецкого лидера «человеком, который держит слово». На основе укрепления российско-турецких отношений и сохранения трехстороннего сотрудничества между Россией, Турцией и Ираном России необходимо скорректировать свою стратегию, чтобы противостоять вызовам со стороны региональных держав. В евразийском регионе редкое единство Соединенных Штатов и России в вопросе Нагорного Карабаха трудно поддерживать в течение длительного времени, и конкуренция между крупными державами в евразийском регионе в ближайшем будущем вновь обострится, что станет для России новым вызовом.
Конфликтующие по сторонам / Россия, январь 2021
2021-01-11
Ключевые слова: expert_opinion, political_issues
Ключевые слова: expert_opinion, political_issues
Россия
Автор: Олег Барабанов
Источник: iz.ru
Политолог Олег Барабанов — о том, как России не потерять друзей в мире врагов
Двадцатый год принес России не только пандемию коронавируса, но и новые конфликты вблизи наших границ. Перед общественным мнением в стране гораздо острее встала проблема «А кого мы можем считать друзьями в этом неспокойном мире?» С «врагами» (в кавычках или без) в условиях послекрымской политики все в общем-то ясно, но кто настоящий друг России? И что делать, если наши друзья враждуют друг с другом? Должны ли мы выбрать кого-то одного из них и испортить отношения с другим или же балансировать между ними, рискуя потерять доверие обоих?
На фоне конфликтов и заморозки отношений со странами Запада в последние годы именно Азия стала главным форпостом дружбы для России в мире. И на заявления, что после Крыма и Украины Россия теперь в изоляции, всегда следовал ответ: «Нет, ведь есть Китай, Индия…» Это действительно так, но за последний год здесь появились свои нюансы.
Как известно, идею треугольника Россия — Китай — Индия предлагал Евгений Примаков-старший еще в 1990-е годы. Тогда это казалось невозможным, ведь исторические противоречия Китая и Индии были слишком сильны. Но затем общие геополитические интересы и ценности привели к формированию БРИКС, Индия вступила в ШОС, и старые проблемы отошли на второй план. Но на этом фоне 2020-й ознаменовался целой серией пограничных столкновений между этими странами. Общественное мнение в них значительно радикализовалось. В этих условиях перед нашей внешней политикой встал вопрос: а кто больший друг для России — Китай или Индия?
Вынесем за скобки единственно возможный официальный ответ, что Россия не разделяет своих друзей, и посмотрим на подоплеку этих отношений. С одной стороны, огромная общая граница, экономика, наконец геополитическое положение в одной лодке как противников США объективно делают именно Китай другом номер один для современной России. Это так, но все это привело к тому, что среди индийских СМИ начали порой проявляться намеки, что Россия — это лишь китайская марионетка и Индии ей нельзя доверять. Активизация военных контактов Индии с США привели и к постановке вопроса у нас в России, что «нам нельзя потерять Индию».
В итоге логически возникает соблазн несколько ослабить интенсивность наших связей с Китаем (мы и так друзья и в одной лодке) и «переключиться» на Индию. В наших экспертных кругах стала обсуждаться идея «неприсоединения 2.0», когда в условиях нового биполярного конфликта США и Китая нам лучше бы не занимать китайскую сторону баррикад, а вместе с Индией действовать по модели Движения неприсоединения времен холодной войны.
Но все это в свою очередь вызывает недоверие к России уже в Китае. Это сочетается там с ощущением, что Москве нужен Пекин только в условиях острого послекрымского конфликта с Западом. И как только отношения хоть как-то наладятся, Россия дескать немедленно отвернется от Китая ради Запада. Не забудем, что греха таить, и синофобию, сохраняющуюся в определенных сегментах нашего общественного мнения.
Дополнительные нюансы в эту сложную балансировку между Индией и Китаем вносит и фактор Пакистана. Эта страна вместе с Индией вступила в ШОС, после чего активно развивается военное сотрудничество России и Пакистана, и было бы странно отказываться от него с партнером по ШОС. Но все это, понятно, вызывает сложную реакцию в Индии. Одновременно в силу тесных китайско-пакистанских отношений возникла концепция, что в рамках запущенного Китаем проекта «Один пояс – один путь» у него есть «два крыла»: южное крыло (это Пакистан) и северное (это Россия). И понятно, что оценки всех этих подходов между тремя нашими друзьями полярны.
Тот же выбор между враждующими друзьями Москве приходится делать и на Ближнем Востоке. Там сложились две противоречащих друг другу группы стран: одну возглавляют ОАЭ и Саудовская Аравия, а другую — Катар и Турция. И нефтегазовые, и геополитические интересы делают Россию заинтересованной в сотрудничестве с обеими этими группами. Но это же приводит и к тому, что РФ, особенно в конфликте в Ливии, оказывается на перекрестье вражды между этими странами. Здесь умение очень тонкой, гроссмейстерской балансировки становится важнейшим залогом успеха.
На постсоветском пространстве в 2020 году мы все видели наиболее явный пример такой ситуации враждующих друзей: это карабахский конфликт. Здесь России удалось остановить войну. Но мы все помним, насколько острой была полемика в нашем обществе, чью же сторону нам надо занять в этом конфликте и надо ли вообще. Карабах привел и к резкому усилению информационного лоббизма внутри России со стороны противоборствующих государств. Четко видимые, на наш взгляд, попытки манипулировать российской медийной повесткой извне носили беспрецедентный характер и стали новой реальной угрозой российской информационной безопасности, масштаб последствий которой еще предстоит оценить.
Во всех этих примерах речь шла о государствах целиком. Но политический конфликт в Белоруссии поставил перед нашим общественным мнением еще один острый выбор — между властью и народом в дружественной стране. Должны ли мы, поддержав власть, потерять доверие народа? Или наоборот? Или попытаться найти баланс и здесь? В любом случае белорусский конфликт привел к слому медийных стереотипов и табу в российском информационном пространстве. В накале страстей не обошлось и здесь без информационного лоббизма извне.
Таким образом, в 2021 году ключевым качеством для российской внешней политики станет умение балансировать между враждующими друзьями — как между государствами, так и между властью и народом в этих странах. В идеале примирять их, но как задача-минимум — хотя бы не потерять доверие ни одного из них.
Автор — программный директор Валдайского клуба, профессор МГИМО
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
Автор: Олег Барабанов
Источник: iz.ru
Политолог Олег Барабанов — о том, как России не потерять друзей в мире врагов
Двадцатый год принес России не только пандемию коронавируса, но и новые конфликты вблизи наших границ. Перед общественным мнением в стране гораздо острее встала проблема «А кого мы можем считать друзьями в этом неспокойном мире?» С «врагами» (в кавычках или без) в условиях послекрымской политики все в общем-то ясно, но кто настоящий друг России? И что делать, если наши друзья враждуют друг с другом? Должны ли мы выбрать кого-то одного из них и испортить отношения с другим или же балансировать между ними, рискуя потерять доверие обоих?
На фоне конфликтов и заморозки отношений со странами Запада в последние годы именно Азия стала главным форпостом дружбы для России в мире. И на заявления, что после Крыма и Украины Россия теперь в изоляции, всегда следовал ответ: «Нет, ведь есть Китай, Индия…» Это действительно так, но за последний год здесь появились свои нюансы.
Как известно, идею треугольника Россия — Китай — Индия предлагал Евгений Примаков-старший еще в 1990-е годы. Тогда это казалось невозможным, ведь исторические противоречия Китая и Индии были слишком сильны. Но затем общие геополитические интересы и ценности привели к формированию БРИКС, Индия вступила в ШОС, и старые проблемы отошли на второй план. Но на этом фоне 2020-й ознаменовался целой серией пограничных столкновений между этими странами. Общественное мнение в них значительно радикализовалось. В этих условиях перед нашей внешней политикой встал вопрос: а кто больший друг для России — Китай или Индия?
Вынесем за скобки единственно возможный официальный ответ, что Россия не разделяет своих друзей, и посмотрим на подоплеку этих отношений. С одной стороны, огромная общая граница, экономика, наконец геополитическое положение в одной лодке как противников США объективно делают именно Китай другом номер один для современной России. Это так, но все это привело к тому, что среди индийских СМИ начали порой проявляться намеки, что Россия — это лишь китайская марионетка и Индии ей нельзя доверять. Активизация военных контактов Индии с США привели и к постановке вопроса у нас в России, что «нам нельзя потерять Индию».
В итоге логически возникает соблазн несколько ослабить интенсивность наших связей с Китаем (мы и так друзья и в одной лодке) и «переключиться» на Индию. В наших экспертных кругах стала обсуждаться идея «неприсоединения 2.0», когда в условиях нового биполярного конфликта США и Китая нам лучше бы не занимать китайскую сторону баррикад, а вместе с Индией действовать по модели Движения неприсоединения времен холодной войны.
Но все это в свою очередь вызывает недоверие к России уже в Китае. Это сочетается там с ощущением, что Москве нужен Пекин только в условиях острого послекрымского конфликта с Западом. И как только отношения хоть как-то наладятся, Россия дескать немедленно отвернется от Китая ради Запада. Не забудем, что греха таить, и синофобию, сохраняющуюся в определенных сегментах нашего общественного мнения.
Дополнительные нюансы в эту сложную балансировку между Индией и Китаем вносит и фактор Пакистана. Эта страна вместе с Индией вступила в ШОС, после чего активно развивается военное сотрудничество России и Пакистана, и было бы странно отказываться от него с партнером по ШОС. Но все это, понятно, вызывает сложную реакцию в Индии. Одновременно в силу тесных китайско-пакистанских отношений возникла концепция, что в рамках запущенного Китаем проекта «Один пояс – один путь» у него есть «два крыла»: южное крыло (это Пакистан) и северное (это Россия). И понятно, что оценки всех этих подходов между тремя нашими друзьями полярны.
Тот же выбор между враждующими друзьями Москве приходится делать и на Ближнем Востоке. Там сложились две противоречащих друг другу группы стран: одну возглавляют ОАЭ и Саудовская Аравия, а другую — Катар и Турция. И нефтегазовые, и геополитические интересы делают Россию заинтересованной в сотрудничестве с обеими этими группами. Но это же приводит и к тому, что РФ, особенно в конфликте в Ливии, оказывается на перекрестье вражды между этими странами. Здесь умение очень тонкой, гроссмейстерской балансировки становится важнейшим залогом успеха.
На постсоветском пространстве в 2020 году мы все видели наиболее явный пример такой ситуации враждующих друзей: это карабахский конфликт. Здесь России удалось остановить войну. Но мы все помним, насколько острой была полемика в нашем обществе, чью же сторону нам надо занять в этом конфликте и надо ли вообще. Карабах привел и к резкому усилению информационного лоббизма внутри России со стороны противоборствующих государств. Четко видимые, на наш взгляд, попытки манипулировать российской медийной повесткой извне носили беспрецедентный характер и стали новой реальной угрозой российской информационной безопасности, масштаб последствий которой еще предстоит оценить.
Во всех этих примерах речь шла о государствах целиком. Но политический конфликт в Белоруссии поставил перед нашим общественным мнением еще один острый выбор — между властью и народом в дружественной стране. Должны ли мы, поддержав власть, потерять доверие народа? Или наоборот? Или попытаться найти баланс и здесь? В любом случае белорусский конфликт привел к слому медийных стереотипов и табу в российском информационном пространстве. В накале страстей не обошлось и здесь без информационного лоббизма извне.
Таким образом, в 2021 году ключевым качеством для российской внешней политики станет умение балансировать между враждующими друзьями — как между государствами, так и между властью и народом в этих странах. В идеале примирять их, но как задача-минимум — хотя бы не потерять доверие ни одного из них.
Автор — программный директор Валдайского клуба, профессор МГИМО
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
Project Syndicate (США): 20 лет БРИК / США, январь 2021
2021-01-16
Ключевые слова: expert_opinion, political_issues
Ключевые слова: expert_opinion, political_issues
США
Автор: Джим О'Нил (Jim O'Neill)
Источник: inosmi.ru
Создатель аббревиатуры БРИКС Джим О'Нил в канун 20-летия организации проанализировал, что произошло с экономикой ведущих стран за два десятилетия и сделал весьма позитивный прогноз о роли стран БРИКС в будущем.
ЛОНДОН — В ноябре исполнится 20 лет аббревиатуре БРИК, которую я придумал, описывая экономический потенциал Бразилии, России, Индии и Китая. Многие комментаторы будут вновь рассматривать эту концепцию и оценивать результаты, достигнутые каждой из четырёх стран, начиная с 2001 года, поэтому я хотел бы представить собственные соображения по этому поводу.
Во-первых, и вопреки регулярно звучащим интерпретациям, основной смысл моей изначальной статьи, опубликованной в ноябре 2001 года («The World Needs Better Economic BRICs»), заключался не в том, чтобы спрогнозировать непрерывный рост экономики этих стран или отрекламировать новую маркетинговую концепцию для инвестфондов. Любой, кто прочтёт эту статью, увидит, в чём её главный аргумент: вероятный рост доли экономики стран БРИК в мировом ВВП будет иметь важные последствия для системы глобального управления.
Поскольку 2001-й был уже третьим годом после введения евро, я доказывал, что крупные европейские страны, а именно, Франция, Германия и Италия, должны быть представлены в «Большой семёрке», Международном валютном фонде и других организациях коллективно, а не индивидуально. Тем самым, освободится место для новых экономических держав. Далее я предложил четыре различных сценария, описывая, как может выглядеть мировая экономика в 2010 году, при этом в трёх сценариях предполагалось, что доля стран БРИК в мировом ВВП возрастёт.
В конечном итоге для всех стран БРИК десятилетие 2000-2010 годов оказалось и в абсолютных, и в относительных цифрах даже лучше, чем я прогнозировал. Однако вплоть до финансового кризиса 2008 года практически никаких заметных изменений в структурах глобального управления не наблюдалось. И хотя эта встряска действительно привела к учреждению саммитов «Большой двадцатки» и к некоторым реформам в МВФ и Всемирном банке, крайне тревожит то, что для осуществления даже таких сдержанных перемен потребовалась экономическая катастрофа.
Через год после появления саммитов «Большой двадцатки» к странам БРИК добавилась ЮАР, и эти пять государств сформировали собственный геополитический клуб. Хотя такое развитие событий усиливало изначальную экономическую концепцию, не похоже, чтобы в итоге удалось достигнуть многого. И что ещё хуже, с тех пор не наблюдается почти никакого прогресса на фронте общего глобального управления — даже в условиях смертельно опасной пандемии.
Возвращаясь к экономической теме БРИК, с 2003 по 2011 годы мои коллеги и я опубликовали целый ряд прогнозов развития для каждой из этих стран до 2050 года. Эта работа тоже вызвала несколько ошибок восприятия, одна из которых заключалась в том, что мы будто бы предложили конкретные прогнозы. В реальности заголовок нашей статьи 2003 года — «Мечтая вместе с БРИК: На пути к 2050 году» — ясно говорил о том, что мы представили себе некий вероятный, желанный путь и совершенно точно не прогнозировали постоянно высокие темпы роста во всех этих странах. Мы предположили, что в десятилетке 2021-2030 реальные (с учётом инфляции) годовые темпы роста ВВП в Китае не будут превышать 5%, и только в Индии будет наблюдаться ускорение темпов экономического роста после 2020 года (благодаря её хорошей демографической ситуации).
Мы пока ещё не знаем цифры ВВП за 2020 год в крупных странах, но очевидно, что в большинстве стран мира и реальный, и номинальный ВВП окажутся меньше, чем в 2019 году, а в случае с Бразилией, Индией и Россией значительно меньше. Исключением станет Китай, где ВВП, судя по всему, увеличится на 5% или даже больше в номинальном выражении (в долларах США), что ещё сильнее повысит его долю в мировом ВВП.
Пандемия завершила десятилетие 2011-2020 годов, которое оказалось далеко не таким плодотворным, как предыдущее. Доли Бразилии и России в мировом ВВП, судя по всему, вернулись к уровню 2001 года. И хотя Индия вышла на пятое место в мире по размерам экономики, она пережила несколько очень трудных лет. Лишь Китай демонстрировал значительные успехи в этот период. При номинальном ВВП выше $15 трлн его экономика стала примерно в 15 раз больше, чем в 2001 году, и она в три раза больше экономики Германии и Японии и в пять раз больше экономики Великобритании и Индии. Китайская экономика уже равна 75% экономики США и в наступившем десятилетии может стать крупнейшей в мире (в номинальном выражении, поскольку по паритету покупательной способности она уже достигла этого статуса).
Хотя это десятилетие оказалось разочаровывающим для Бразилии и России, сохраняется вероятность, что группа БРИК экономически станет такой же большой, как «Большая семёрка», при жизни следующего поколения. Если продолжится международная торговля и сохранятся инвестиционные и финансовые потоки между странами БРИК и остальным миром, тогда такой рост принесёт пользу всем.
Но это очень большое «если». Многое будет зависеть от того, сможем ли мы продемонстрировать политическое лидерство, необходимое для укрепления системы международного управления и открытости, к которой давно стремятся страны западной демократии. С точки зрения этих политических вопросов, второе десятилетие БРИК было крайне жёстким. Отношения между Западом (США и Европа) и Китаем с Россией сейчас так же напряжены, как и на протяжении многих предыдущих десятилетий, хотя недавнее заключение инвестиционного соглашения между ЕС и Китаем стало хорошей новостью.
Можно надеяться, что приход к власти администрации избранного президента США Джо Байдена и председательство Британии в «Большой семёрке» помогут компенсировать потерянное время. Судя по всему, имеется определённая поддержка идеи создать более крупный альянс — «Демократическую десятку» (D10), в которую войдут страны «Большой семёрки», Австралия, Индия и Южная Корея. С западной точки зрения, такая группа имела бы очевидные геополитические и дипломатические преимущества, и она могла бы быть полезной в сфере управления киберпространством и новыми технологиями; однако не очень ясно, каким целям всего мира она могла бы послужить.
Более того, D10 может вызвать больше вопросов, чем дать ответов. Почему бы не включить туда другие демократические страны, которые уже входят в «Большую двадцатку», например, Бразилию, Индонезию и Мексику? Почему Южная Корея захочет быть в группе, в которую не входит Китай, её сосед с гигантской экономикой, но зато входит Япония, с которой у неё часто происходят дипломатические ссоры? Насколько вообще релевантной может быть группа D10 в борьбе с изменением климата, в укреплении глобальной экономической стабильности и повышении равенства, а также в таких вопросах, как распределение вакцин Covid-19 и антимикробная резистентность?
Что реально нужно миру? То, к чему мы призывали ещё в 2001 году: по-настоящему репрезентативная система глобального экономического управления. Давайте надеяться, что у будущей администрации США снова появится желание выбрать этот путь.
Автор: Джим О'Нил (Jim O'Neill)
Источник: inosmi.ru
Создатель аббревиатуры БРИКС Джим О'Нил в канун 20-летия организации проанализировал, что произошло с экономикой ведущих стран за два десятилетия и сделал весьма позитивный прогноз о роли стран БРИКС в будущем.
ЛОНДОН — В ноябре исполнится 20 лет аббревиатуре БРИК, которую я придумал, описывая экономический потенциал Бразилии, России, Индии и Китая. Многие комментаторы будут вновь рассматривать эту концепцию и оценивать результаты, достигнутые каждой из четырёх стран, начиная с 2001 года, поэтому я хотел бы представить собственные соображения по этому поводу.
Во-первых, и вопреки регулярно звучащим интерпретациям, основной смысл моей изначальной статьи, опубликованной в ноябре 2001 года («The World Needs Better Economic BRICs»), заключался не в том, чтобы спрогнозировать непрерывный рост экономики этих стран или отрекламировать новую маркетинговую концепцию для инвестфондов. Любой, кто прочтёт эту статью, увидит, в чём её главный аргумент: вероятный рост доли экономики стран БРИК в мировом ВВП будет иметь важные последствия для системы глобального управления.
Поскольку 2001-й был уже третьим годом после введения евро, я доказывал, что крупные европейские страны, а именно, Франция, Германия и Италия, должны быть представлены в «Большой семёрке», Международном валютном фонде и других организациях коллективно, а не индивидуально. Тем самым, освободится место для новых экономических держав. Далее я предложил четыре различных сценария, описывая, как может выглядеть мировая экономика в 2010 году, при этом в трёх сценариях предполагалось, что доля стран БРИК в мировом ВВП возрастёт.
В конечном итоге для всех стран БРИК десятилетие 2000-2010 годов оказалось и в абсолютных, и в относительных цифрах даже лучше, чем я прогнозировал. Однако вплоть до финансового кризиса 2008 года практически никаких заметных изменений в структурах глобального управления не наблюдалось. И хотя эта встряска действительно привела к учреждению саммитов «Большой двадцатки» и к некоторым реформам в МВФ и Всемирном банке, крайне тревожит то, что для осуществления даже таких сдержанных перемен потребовалась экономическая катастрофа.
Через год после появления саммитов «Большой двадцатки» к странам БРИК добавилась ЮАР, и эти пять государств сформировали собственный геополитический клуб. Хотя такое развитие событий усиливало изначальную экономическую концепцию, не похоже, чтобы в итоге удалось достигнуть многого. И что ещё хуже, с тех пор не наблюдается почти никакого прогресса на фронте общего глобального управления — даже в условиях смертельно опасной пандемии.
Возвращаясь к экономической теме БРИК, с 2003 по 2011 годы мои коллеги и я опубликовали целый ряд прогнозов развития для каждой из этих стран до 2050 года. Эта работа тоже вызвала несколько ошибок восприятия, одна из которых заключалась в том, что мы будто бы предложили конкретные прогнозы. В реальности заголовок нашей статьи 2003 года — «Мечтая вместе с БРИК: На пути к 2050 году» — ясно говорил о том, что мы представили себе некий вероятный, желанный путь и совершенно точно не прогнозировали постоянно высокие темпы роста во всех этих странах. Мы предположили, что в десятилетке 2021-2030 реальные (с учётом инфляции) годовые темпы роста ВВП в Китае не будут превышать 5%, и только в Индии будет наблюдаться ускорение темпов экономического роста после 2020 года (благодаря её хорошей демографической ситуации).
Мы пока ещё не знаем цифры ВВП за 2020 год в крупных странах, но очевидно, что в большинстве стран мира и реальный, и номинальный ВВП окажутся меньше, чем в 2019 году, а в случае с Бразилией, Индией и Россией значительно меньше. Исключением станет Китай, где ВВП, судя по всему, увеличится на 5% или даже больше в номинальном выражении (в долларах США), что ещё сильнее повысит его долю в мировом ВВП.
Пандемия завершила десятилетие 2011-2020 годов, которое оказалось далеко не таким плодотворным, как предыдущее. Доли Бразилии и России в мировом ВВП, судя по всему, вернулись к уровню 2001 года. И хотя Индия вышла на пятое место в мире по размерам экономики, она пережила несколько очень трудных лет. Лишь Китай демонстрировал значительные успехи в этот период. При номинальном ВВП выше $15 трлн его экономика стала примерно в 15 раз больше, чем в 2001 году, и она в три раза больше экономики Германии и Японии и в пять раз больше экономики Великобритании и Индии. Китайская экономика уже равна 75% экономики США и в наступившем десятилетии может стать крупнейшей в мире (в номинальном выражении, поскольку по паритету покупательной способности она уже достигла этого статуса).
Хотя это десятилетие оказалось разочаровывающим для Бразилии и России, сохраняется вероятность, что группа БРИК экономически станет такой же большой, как «Большая семёрка», при жизни следующего поколения. Если продолжится международная торговля и сохранятся инвестиционные и финансовые потоки между странами БРИК и остальным миром, тогда такой рост принесёт пользу всем.
Но это очень большое «если». Многое будет зависеть от того, сможем ли мы продемонстрировать политическое лидерство, необходимое для укрепления системы международного управления и открытости, к которой давно стремятся страны западной демократии. С точки зрения этих политических вопросов, второе десятилетие БРИК было крайне жёстким. Отношения между Западом (США и Европа) и Китаем с Россией сейчас так же напряжены, как и на протяжении многих предыдущих десятилетий, хотя недавнее заключение инвестиционного соглашения между ЕС и Китаем стало хорошей новостью.
Можно надеяться, что приход к власти администрации избранного президента США Джо Байдена и председательство Британии в «Большой семёрке» помогут компенсировать потерянное время. Судя по всему, имеется определённая поддержка идеи создать более крупный альянс — «Демократическую десятку» (D10), в которую войдут страны «Большой семёрки», Австралия, Индия и Южная Корея. С западной точки зрения, такая группа имела бы очевидные геополитические и дипломатические преимущества, и она могла бы быть полезной в сфере управления киберпространством и новыми технологиями; однако не очень ясно, каким целям всего мира она могла бы послужить.
Более того, D10 может вызвать больше вопросов, чем дать ответов. Почему бы не включить туда другие демократические страны, которые уже входят в «Большую двадцатку», например, Бразилию, Индонезию и Мексику? Почему Южная Корея захочет быть в группе, в которую не входит Китай, её сосед с гигантской экономикой, но зато входит Япония, с которой у неё часто происходят дипломатические ссоры? Насколько вообще релевантной может быть группа D10 в борьбе с изменением климата, в укреплении глобальной экономической стабильности и повышении равенства, а также в таких вопросах, как распределение вакцин Covid-19 и антимикробная резистентность?
Что реально нужно миру? То, к чему мы призывали ещё в 2001 году: по-настоящему репрезентативная система глобального экономического управления. Давайте надеяться, что у будущей администрации США снова появится желание выбрать этот путь.
ЭКОНОМИКА
инвестиции и финансы БРИКС
Псковский кремль ждет масштабная реставрация / Россия, январь 2021
2021-01-11
Ключевые слова: ndb, investments
Ключевые слова: ndb, investments
Россия
Источник: pskov.aif.ru
Псковский кремль и Покровскую башню ждет масштабная реставрация, которая займет пять лет. Об этом заявил в эфире проекта ПАИ-live 11 января директор объединённого Псково-Изборского музея-заповедника Александр Голышев.
По его словам, эти объекты войдут в новую заявку Министерства культуры для представления в «Новый банк развития БРИКС»: международную финансовую организацию, созданную для финансирования инфраструктурных проектов и проектов устойчивого развития в государствах БРИКС (Бразилии, России, Индии, КНР, ЮАР) и развивающихся странах.
По словам Александра Голышева, масштабная реставрация позволит совершить «прорыв в развитии музейного дела, туристического кластера, да и просто всей культуры нашего древнего города».
Источник: pskov.aif.ru
Псковский кремль и Покровскую башню ждет масштабная реставрация, которая займет пять лет. Об этом заявил в эфире проекта ПАИ-live 11 января директор объединённого Псково-Изборского музея-заповедника Александр Голышев.
По его словам, эти объекты войдут в новую заявку Министерства культуры для представления в «Новый банк развития БРИКС»: международную финансовую организацию, созданную для финансирования инфраструктурных проектов и проектов устойчивого развития в государствах БРИКС (Бразилии, России, Индии, КНР, ЮАР) и развивающихся странах.
По словам Александра Голышева, масштабная реставрация позволит совершить «прорыв в развитии музейного дела, туристического кластера, да и просто всей культуры нашего древнего города».
МИР ТРУДА
социальная политика, профсоюзы, акции
ИРНИТУ организует форум «Экспорт образования. Стратегия развития. Приоритет 2030» / Россия, январь 2021
2021-01-11
Ключевые слова: social_issues
Ключевые слова: social_issues
Россия
Источник: baikal24.ru
В Иркутском политехе 26-31 января состоится конференция «Экспорт образования. Стратегия развития. Приоритет 2030». Участники обсудят вопросы экспорта образования и рекрутинга зарубежных студентов. Проект реализуется совместно с Ассоциацией восточно-европейских университетов (EEUA). К участию в мероприятии приглашаются сотрудники и руководители международных служб отечественных вузов.
По информации начальника отдела экспорта образования и международных олимпиад ИРНИТУ Анны Мелентьевой, на форуме обсудят мировые тенденции в сфере экспорта высшего образования и влияние этих процессов на Россию. Отдельным предметом дискуссии станет рекрутинг иностранных студентов с особым фокусом на молодежь из КНР.
Участники затронут тему реализации партнерских проектов, организации зимних и весенних школ, а также других инициатив с коллегами из Ассоциации восточно-европейских университетов.
Представители академического сообщества расскажут об актуальных образовательных технологиях. Предусмотрены индивидуальные консультации по вопросам участия в проектах Ассоциации.
Программу конференции откроют кампус-тур и знакомство с технической базой ИРНИТУ. Рабочие сессии стартуют на следующий день.
В среду, 27 января, перед гостями форума выступит проректор по международной деятельности Иркутского политеха, директор Байкальского института БРИКС Дмитрий Савкин. Он расскажет об особенностях набора китайских студентов и организации плодотворного сотрудничества с университетами КНР.
Среди спикеров конференции заявлен гендиректор EEUA (Москва) Богдан Вороновский, выступление которого будет посвящено международным тенденциям в образовательной среде, цифровому маркетингу и онлайн-выставкам.
Александр Деев из НИУ ВШЭ планирует провести заседание сессии «Online vs offline: неожиданные повороты в рекрутинге иностранных студентов».
Лейтмотивом сессий 28 января станет работа с рекрутинговыми агентствами во время пандемии, сетевые образовательные программы.
Кроме того, профессиональным опытом поделятся начальник отдела международных связей Новосибирского госуниверситета Евгений Сагайдак, проректор по развитию международной деятельности Алтайского госуниверситета Роман Райкин.
Источник: baikal24.ru
В Иркутском политехе 26-31 января состоится конференция «Экспорт образования. Стратегия развития. Приоритет 2030». Участники обсудят вопросы экспорта образования и рекрутинга зарубежных студентов. Проект реализуется совместно с Ассоциацией восточно-европейских университетов (EEUA). К участию в мероприятии приглашаются сотрудники и руководители международных служб отечественных вузов.
По информации начальника отдела экспорта образования и международных олимпиад ИРНИТУ Анны Мелентьевой, на форуме обсудят мировые тенденции в сфере экспорта высшего образования и влияние этих процессов на Россию. Отдельным предметом дискуссии станет рекрутинг иностранных студентов с особым фокусом на молодежь из КНР.
Участники затронут тему реализации партнерских проектов, организации зимних и весенних школ, а также других инициатив с коллегами из Ассоциации восточно-европейских университетов.
Представители академического сообщества расскажут об актуальных образовательных технологиях. Предусмотрены индивидуальные консультации по вопросам участия в проектах Ассоциации.
Программу конференции откроют кампус-тур и знакомство с технической базой ИРНИТУ. Рабочие сессии стартуют на следующий день.
В среду, 27 января, перед гостями форума выступит проректор по международной деятельности Иркутского политеха, директор Байкальского института БРИКС Дмитрий Савкин. Он расскажет об особенностях набора китайских студентов и организации плодотворного сотрудничества с университетами КНР.
Среди спикеров конференции заявлен гендиректор EEUA (Москва) Богдан Вороновский, выступление которого будет посвящено международным тенденциям в образовательной среде, цифровому маркетингу и онлайн-выставкам.
Александр Деев из НИУ ВШЭ планирует провести заседание сессии «Online vs offline: неожиданные повороты в рекрутинге иностранных студентов».
Лейтмотивом сессий 28 января станет работа с рекрутинговыми агентствами во время пандемии, сетевые образовательные программы.
Кроме того, профессиональным опытом поделятся начальник отдела международных связей Новосибирского госуниверситета Евгений Сагайдак, проректор по развитию международной деятельности Алтайского госуниверситета Роман Райкин.
В БРИКС может быть создана рабочая группа по вакцинам от COVID-19 / Россия, январь 2021
2021-01-13
Ключевые слова: social_issues, covid-19
Ключевые слова: social_issues, covid-19
Россия
Источник: regnum.ru
Российский фонд прямых инвестиций и бразильская фармацевтическая компания União Quimica намерены обратиться к странам БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай и ЮАР) с предложением создать рабочую группу для сотрудничества по вакцинам от коронавируса.
"РФПИ и União Quimica предложат всем странам БРИКС создать рабочую группу по борьбе с COVID-19 и сотрудничеству в области вакцин», — сообщается 13 января в официальном Twitter-аккаунте препарата «Спутник V».
Как уточняется, данный вопрос обсуждался сегодня на встрече президента União Quimica Фернандо де Кастро Маркеса с генеральным директором РФПИ Кириллом Дмитриевым.
Ранее по итогам этой встречи было объявлено, что РФПИ и União Quimicaс готовы поставить в Бразилию 150 миллионов доз российской вакцины от коронавируса до конца 2021 года. Ожидается, что первая партия препарата поступит в страну уже в январе.
Источник: regnum.ru
Российский фонд прямых инвестиций и бразильская фармацевтическая компания União Quimica намерены обратиться к странам БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай и ЮАР) с предложением создать рабочую группу для сотрудничества по вакцинам от коронавируса.
"РФПИ и União Quimica предложат всем странам БРИКС создать рабочую группу по борьбе с COVID-19 и сотрудничеству в области вакцин», — сообщается 13 января в официальном Twitter-аккаунте препарата «Спутник V».
Как уточняется, данный вопрос обсуждался сегодня на встрече президента União Quimica Фернандо де Кастро Маркеса с генеральным директором РФПИ Кириллом Дмитриевым.
Ранее по итогам этой встречи было объявлено, что РФПИ и União Quimicaс готовы поставить в Бразилию 150 миллионов доз российской вакцины от коронавируса до конца 2021 года. Ожидается, что первая партия препарата поступит в страну уже в январе.
Архив номеров
