Россия
Источник: tass.ru

Глава МИД РФ также отметил, что после эпидемии предстоит многое переосмыслить в деятельности многосторонних структур

Информация о деятельности Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) показывает, что организация была эффективна в своей работе по борьбе с пандемией коронавируса. Об этом заявил во вторник министр иностранных дел России Сергей Лавров в ходе интервью в онлайн-формате для российских и зарубежных СМИ.

"То, что делала ВОЗ и когда эти шаги были предприняты, хорошо известно, такая статистика существует. Я думаю, любой, кто ознакомится с хронологией действий, которые ВОЗ принимала, убедится, что организация действовала эффективно", - сказал он.

Министр напомнил, что признание важной координирующей роли ВОЗ в борьбе с пандемией отражено в консенсусной резолюции Генеральной Ассамблеи ООН и в итоговой декларации экстренного саммита Группы двадцати, который состоялся 26 марта. "И в том, и в другом случае Соединенные Штаты активно поддержали консенсус. Мы исходим из того, что это официальная позиция государства", - отметил Лавров.

Глава российского дипведомства также указал на то, что Соединенные Штаты являются крупнейшим плательщиком взносов, "а крупнейший плательщик всегда имеет приоритетное кадровой представительство в структурах секретариата международных организаций". "В ВОЗ работает самое большое количество американцев на ключевых постах, которые, конечно же, являются специалистами, и, конечно же, они принимают осознанные профессиональные решения", - добавил он.

"Я бы предостерег от попыток политизировать тему коронавируса, а это не только в отношении роли ВОЗ наблюдается, но и в отношении обвинений, которые выдвигаются в адрес той или иной страны. Я бы все-таки сейчас концентрировался на конкретных шагах по пресечению пандемии, по пресечению ее распространения, по минимизации ущерба, прежде всего ущерба для здоровья и жизни людей, а уже потом можно будет анализировать уроки прошедшей кампании и ошибки этой кампании, и роль многосторонних институтов", - подчеркнул глава МИД РФ.

Деятельность многосторонних структур

Лавров также заявил, что после окончания пандемии коронавируса предстоит многое переосмыслить в деятельности многосторонних структур, включая Группы двадцати, БРИКС, Евразийского экономического союза (ЕАЭС), Шанхайской организации сотрудничества (ШОС).

"Нам придется переосмыслить многое в том, что касается деятельности многосторонних структур. Мы будем лучше понимать, как подходить к сотрудничеству на постсоветском пространстве, к деятельности Евразийского экономического союза, других структур, Шанхайской организации сотрудничества, наверное, будут весьма перспективными дискуссии и в таких форматах, как "двадцатка" и БРИКС", - сказал он.

Лавров обратил внимание, что еще в 2018 году в рамках БРИКС было принято решение о программе сотрудничества по разработке и применению вакцин. "Мы сейчас считаем вместе с нашими китайскими партнерами, что такого рода заделы весьма востребованы", - подчеркнул он.

Россия
Автор: Сергей Строкань
Источник: www.kommersant.ru

Индо-китайское партнерство как альтернатива Pax Americana и Pax Sinica

В условиях пандемии, не способствующей празднованию юбилеев, две крупнейшие державы Азии — Индия и Китай — в апреле отмечают 70-летие дипотношений. Неурегулированный территориальный спор после войны 1962 года, в ходе которой Китай оккупировал часть индийской территории, и сегодняшняя борьба за сферы влияния в регионе не помешали двум гигантам Азии объявить о начале «новой эры» в двусторонних отношениях. По прогнозам экспертов, Индия и Китай выйдут из пандемии с наименьшими потерями, и их отношения соперничества-сотрудничества будут все больше определять ситуацию в Индо-Тихоокеанском регионе — зоне стратегических интересов России.

Спаянные юбилеем и пандемией

В дни, когда главной мировой новостью остается пандемия коронавируса, выходящий из нее Китай и сумевшая остановить ее в самом начале Индия не забыли про «рубежную дату» — 70-летие установления дипотношений между двумя странами. По этому случаю руководители двух стран обменялись 1 апреля поздравительными телеграммами и договорились, что в течение нынешнего года в рамках юбилейных торжеств проведут серию из 70 мероприятий — 35 в Индии и 35 в Китае.

Факт вдвойне примечательный, учитывая, что еще несколько лет назад, в 2013 году, две ведущие державы Азии балансировали на грани нового вооруженного конфликта в Гималаях и вели ожесточенную войну слов. При этом в рамках «обмена любезностями» Китай, особо этого не афишируя, упорно не желал видеть Индию в рядах Шанхайской организации сотрудничества, в то время как в коридорах власти и в экспертных кругах в Дели шла дискуссия о том, кого считать главной экзистенциальной угрозой для Индии — Пакистан или Китай.

Сегодняшние громкие и не лишенные высокопарности заявления руководителей двух стран могут быть восприняты как свидетельство того, что прежнее противостояние, отправной точкой которого стала короткая, но кровопролитная война 1962 года, навсегда осталось в прошлом.
В своем поздравительном послании президенту Индии Раму Натху Ковинду председатель КНР Си Цзиньпин подчеркнул, что «китайско-индийские отношения достигли новой отправной точки, открывающей перед сторонами новые возможности». «Более прочные китайско-индийские отношения принесут больше пользы нашим двум странам и народам и внесут больше позитивной энергии в Азию и мир в целом»,— отметил китайский лидер.

В свою очередь, в поздравлении премьеру Госсовета КНР Ли Кэцяну премьер-министр Индии Нарендра Моди указал на «глобальный характер многопланового индийско-китайского партнерства». «Индия и Китай — это две древние цивилизации, с многовековой историей взаимовыгодных обменов. Сегодня мы являемся двумя крупными развивающимися странами с формирующейся экономикой, которые играют растущую роль в определении глобального ландшафта»,— отметил Нарендра Моди. «Хорошие отношения между Индией и Китаем отвечают не только интересам наших стран, но и имеют важное значение с точки зрения мира, стабильности и процветания нашего региона и всего мира»,— считает Нарендра Моди.

Упомянув пандемию COVID-19, индийский лидер выразил мысль о том, что «она стала напоминанием о взаимозависимости нашего сегодняшнего мира и о необходимости принятия действительно глобальных ответных мер».

В обмене вежливыми жестами от политиков не отстают и дипломаты. «Китай и Индия являются партнерами, плывущими в одной лодке, и могут совместными усилиями выиграть битву с коронавирусом. Столкнувшись со вспышками пандемии COVID-19 по всему миру, Китай и Индия стоят бок о бок и помогают друг другу, что подчеркивает важность их взаимодействия во имя всего человечества»,— заявил посол Китая в Индии Сунь Вэйдун.

В последнем докладе ЮНКТАД (Конференция ООН по торговле и развитию), посвященном вероятным последствиям воздействия пандемии на мировую экономику, отмечается, что «в отличие от большинства других мировых экономик» Индия и Китай пострадают в меньшей степени.

По версии авторов доклада, в то время как две трети населения мира, живущего в развивающихся странах, сталкиваются с беспрецедентным экономическим ущербом от пандемии, Индия и Китай станут вероятными исключениями.
«Будучи второй и пятой экономиками мира и самыми многочисленными по населению странами, Китай и Индия будут нести огромную ответственность за то, чтобы вывести мир из вызванной пандемией коронавируса рецессии»,— заявил "Ъ" главный редактор India Writes Network Маниш Чанд.

Холодный апрель 2013-го

Впрочем, несмотря на нынешний индо-китайский медовый месяц, которому сулят превращение в медовый век, в отношениях Дели и Пекина остается немало раздражителей и скелетов в шкафу. Имеющие самые большие военные бюджеты в Азии, две страны, глядя друг на друга, предпочитают держать порох сухим.

По разные стороны баррикад они оказались еще в 60-е годы прошлого века: давний территориальный спор Индии и Китая касается принадлежности участка горной территории на севере Кашмира, а также почти 60 тыс. кв. км индийского штата Аруначал-Прадеш. В 1962 году между двумя странами произошла война, в которой победу одержала китайская армия. Поражение Дели повлекло за собой оккупацию части индийского Кашмира.

В 1996 году Дели и Пекин подписали соглашение, договорившись, что до решения территориального вопроса ни одно из государств не будет предпринимать действий по пересмотру статус-кво.

С тех пор на протяжении десятилетий сторонам так и не удавалось определить и зафиксировать в официальных документах общую границу протяженностью 4 тыс. км, проходящую в Гималаях от Кашмира на западе до Мьянмы на Востоке.

Индия настаивала, что Китай оккупирует 18 тыс. кв. км ее территории в Кашмире (район Аксай-Чин). Китай заявлял свои права на 90 тыс. кв. км индийского штата Аруначал-Прадеш.

В это трудно поверить, но еще семь лет назад, в апреле 2013 года, китайские военнослужащие при поддержке вертолетов пересекли «линию фактического контроля» и вошли на 19 км вглубь индийской территории в районе Ладакх штата Джамму и Кашмир, разбив там палаточный лагерь.

Со стороны Пекина это было самое серьезное нарушение установленного соглашением 1996 года статус-кво за все время существования пограничной проблемы, едва не поставившее стороны на грань нового конфликта.

Еще один инцидент произошел в июле того же года, когда китайское подразделение впервые в истории вторглось в приграничный индийский штат Уттаракханд.

Политическое урегулирование было достигнуто ценой огромных усилий, после затяжной игры мускулами, поставившей две ведущие державы Азии на грань нового конфликта.

Первым шагом стала договоренность отвести войска от демаркационной линии в спорном районе Гималаев и впредь соблюдать статус-кво, существующий после войны 1962 года.

Вслед за минимальными мерами по деэскалации в военной области последовали политические шаги. В роли «пожарной команды» в конце мая 2013 года в Дели прибыла высокопоставленная китайская делегация во главе с премьером Госсовета КНР Ли Кэцяном. В обеих столицах заговорили о том, что визит должен стать поворотным моментом в отношениях двух ведущих держав Азии, которые омрачены территориальным спором. Главным его итогом оказалась договоренность заключить «справедливое и взаимоприемлемое соглашение по границам».

Напомним, что у власти в Дели тогда находилось правительство Индийского национального Конгресса во главе с премьером Манмоханом Сингхом, а правящая сегодня «Бхаратия джаната парти» была в оппозиции.

«Мы оба — премьер Манмохан Сингх и я — считаем, что у Китая и Индии гораздо больше общих интересов, чем разногласий. Без совместного развития Китая и Индии Азия не станет сильной, и весь мир не станет лучше»,— заявил тогда Ли Кэцян на совместной пресс-конференции с индийским лидером.

Мы с премьером Ли придерживаемся единого мнения: подъем Китая и Индии пойдет на пользу всему миру, и в мире хватит места, чтобы удовлетворить стремление к росту двух наших народов.

Чтобы это стало реальностью, важно наладить взаимопонимание между нашими странами»,— ответил китайскому премьеру Манмохан Сингх.

Визит китайского премьера, в ходе которого не было подписано важных политических или торгово-экономических соглашений, был воспринят скорее как вынужденное рукопожатие через Гималаи. Главным итогом стала договоренность сторон приложить усилия к скорейшему заключению соглашения по урегулированию территориального спора 1962 года, а также активизировать контакты на высшем уровне.

Как развивался конфликт Индии и Пакистана

15 августа 1947 года на территории Британской Индии были образованы два государства Индия и Пакистан. После этого сотни «княжеств» получили право выбрать, к какой из стран присоединиться. Решающим, как правило, оказывался религиозный фактор. В штате Джамму и Кашмир большинство населения составляли мусульмане, но его глава Хари Сингх был индуистом

Осенью 1947 года произошла Первая индо-пакистанская война. Пакистан ввел войска пуштунов на территорию штата Джамму и Кашмир. В ответ Хари Сингх, выступавший до этого за независимый Кашмир, обратился за военной помощью к Индии и 26 октября подписал соглашение о присоединении к ней

13 августа 1948 года ООН выпустила резолюцию, согласно которой Пакистан должен был вывести войска из Кашмира. Индии также предстояло отказаться от части военного присутствия в регионе. Перемирие вступило в силу с началом 1949 года: 65% территории Кашмира осталось под контролем Индии, около 35% удерживал Пакистан

В 1957 году Кашмир официально вошел в Индийский Союз, где ему был предоставлен особый статус. Согласно 370 статье Конституции Индии, индийцы, не являющиеся кашмирцами, до сих пор не могут приобретать недвижимость в регионе

В 1962 году, воспользовавшись спорной ситуацией на границе между Тибетом и бывшей Британской Индией, Китай оккупировал часть Кашмира — район Аксай-Чин. Некоторые историки называют эту кампанию «единственной войной, в которой Китай одержал победу»

В январе 1965 года индийские военные обнаружили, что пограничные знаки в районе Качский Ранн перенесены на 1,5 мили вглубь их территории (от границ Пакистана). Летом того же года началась Вторая индо-пакистанская война. За два месяца конфликта были убиты и ранены более 20 тыс. человек. В январе 1966 года Пакистан и Индия под давлением ООН подписали мирную Ташкентскую декларацию

В 1971 году началась Третья индо-пакистанская война. Поводом стал кризис в Восточном Пакистане, из-за которого в Индию устремились миллионы беженцев. В результате этой войны образовалась независимая страна Бангладеш, что значительно ослабило Пакистан, и было подписано соглашение в Симле, установившее действующую линию контроля в Кашмире

В конце 1980-х годов активную деятельность в Кашмире начинали исламистские террористические организации. Они требовали «свободы оккупированного Индией» региона

В мае-июле 1999 года на границе Индии и Пакистана произошел вооруженный конфликт, получивший название «Каргильская война». По его итогам страны остались на довоенных позициях, были убиты около 900 человек

В мае 2002 года в Кашмире начал зарождаться новый военный конфликт. Индия и Пакистан сосредоточили на своих границах более миллиона военных, ожидавших приказа о нападении. Более 1 тыс. человек были ранены, однако ситуацию удалось разрешить благодаря вмешательству России и США

7 апреля 2005 года в Кашмире впервые за шесть лет было пущено автобусное сообщение между Индией в Пакистаном, а 29 октября стороны подписали соглашение о том, что жители Кашмира могут пересекать разделительную линию для поиска родственников

15 апреля 2013 года китайские военные пересекли линию контроля, вошли на 19 км вглубь индийской территории Кашмира и разбили там палаточный лагерь. Для Индии и Китая этот кризис стал самым значительным с 1962 года, но статус-кво был восстановлен через месяц

В июле 2016 года кашмирские мусульмане начали массовые акции протеста после убийства 21-летнего активиста группировки «Хизб-уль-Муджахидин» Бурхана Музаффара Вани. Он, в частности, призывал присоединить Кашмир к Пакистану

Во время акции индийские военнослужащие открыли огонь по толпе, которая бросала в них камни. В результате погибли три человека. Общее число жертв нового обострения в Джамму и Кашмире достигло 70 человек

26 февраля 2019 года ВВС Индии нанесли удары по лагерю пакистанских боевиков из группировки «Джаиш-е-Мухаммад» («Армия Мухаммеда») в районе города Балакот в подконтрольной Пакистану части Кашмира

Это стало ответом на теракт 14 февраля в северном индийском штате Джамму и Кашмир, в котором погибли 45 человек и ответственность за которой взяла базирующаяся в Пакистане группировка

27 февраля индийские СМИ сообщили о крушении вертолета Ми-17 ВВС Индии в округе Бадгам в Кашмире. Погибли оба пилота и один мирный житель. ВВС Пакистана нанесли удары по Кашмиру и сбили два самолета индийских ВВС, сообщил представитель пакистанских вооруженных сил генерал-майор Асиф Гафу

Эксперты, впрочем, высказывались о перспективах перезагрузки в отношениях Индии и Китая весьма осторожно. Для этого было достаточно оснований: ведь за восемь лет до визита Ли Кэцяна, в апреле 2005 года, предыдущий премьер КНР Вэнь Цзябао побывал в Дели, и тогда стороны также выражали готовность начать переговоры по урегулированию территориального спора. Однако 15 раундов вялотекущего переговорного процесса, длившегося почти десятилетие, тогда так ни к чему и не привели.

В итоге эксперты пришли к мнению, что примирению 2013 года суждено стать лишь передышкой перед новым витком соперничества — ведь такое случалось не раз.
«Это временная разрядка. При новом руководстве Китай проводит все более агрессивный курс по отношению не только к Индии, но и к другим азиатским странам. Возникающие сегодня территориальные споры — только начало»,— прокомментировал "Ъ" итоги визита Ли Кэцяна известный индийский политолог вице-президент Observer Research Foundation Нандан Унникришнан. По мнению эксперта, в будущем индийско-китайские отношения будут поделены на сферы, где стороны будут сотрудничать и где они останутся соперниками. «Одной из таких сфер соперничества станет обостряющаяся борьба за рынки и влияние в бывших советских республиках»,— предупредил Нандан Унникришнан.

Между тем в разгар «холодной войны» между Индией и Китаем, проходившей в восьмилетний период правления в Дели правительства Манмохана Сингха, Стокгольмский международный институт исследования мировых проблем (SIRPI) обнародовал доклад о том, как меняется мировой рынок вооружений и список его ведущих импортеров. По данным доклада, с 2007 по 2011 год продажи оружия в мире выросли почти на четверть (24%), а в пятерке лидеров, целиком состоящей из азиатских государств, произошли радикальные перемены. Так, если раньше первую строчку в рейтинге занимал Китай, то во втором десятилетии XXI века лидерство в гонке вооружений захватила Индия, на которую пришлось 10% закупок продающегося в мире оружия.

Пекин в рейтинге SIRPI оказался лишь на четвертом месте, помимо Индии, пропустив вперед Южную Корею и Пакистан (пятую строчку занял Сингапур).

Ссылаясь на «китайский фактор», эксперты указывали на то, что военные расходы Дели будут только расти. «Несмотря на то, что Индия ведет переговоры по пограничной проблеме с Китаем, особого прогресса в них не наблюдается, поскольку разногласия между сторонами, имеющими опыт войны 1962 года, слишком глубоки. Пекин не признает пограничную линию Макмагона, разделяющую Тибет и Индию. Кроме того, еще одной ареной их дорогостоящего соперничества становится Индийский океан»,— пояснила "Ъ" глава Центра индийских исследований Института востоковедения РАН Татьяна Шаумян.

Трудная партия Нарендры Моди

Смена власти в Индии, произошедшая в мае 2014 года, после уверенной победы на парламентских выборах «Бхаратия джаната парти» во главе с Нарендрой Моди, не принесла быстрой нормализации индийско-китайских отношений. «Оттаивали» они медленно, периоды затишья сменялись новыми обострениями.

Сразу после прихода к власти Нарендры Моди ряд экспертов в Индии и вовсе высказывали мнение о том, что, в отличие от времен его предшественника Манмохана Сингха, главным вызовом для Нарендры Моди станет не традиционный антагонист Индии — Пакистан, а Китай. Не только сосед, оккупирующий часть индийской территории, но и главный соперник и конкурент в Азии, для сдерживания которого Дели будут использованы все средства и рычаги.

Поначалу в самом деле ситуация выглядела так, словно в отношениях двух стран в период правления Нарендры Моди будет реализован именно этот сценарий.

Так, проходивший в мае 2017 года в Пекине форум «Один пояс — один путь» (ОПОП) сопровождался демаршем Индии. Среди представителей более 100 государств, включая президента РФ Владимира Путина, не оказалось ни одного официального лица третьей после Китая державы Азии! Бросавшееся в глаза отсутствие Индии, бойкотировавшей пекинский форум, было связано с Китайско-пакистанским экономическим коридором (КПЭК) — одним из ключевых проектов, реализуемых в рамках идеи Шелкового пути. Опрошенные "Ъ" индийские дипломаты и эксперты настаивали: КПЭК несет в себе угрозу суверенитету страны, так как его инфраструктура пройдет по той части Кашмира, которую в Дели считают оккупированной Пакистаном.

В своем установочном выступлении китайский лидер Си Цзиньпин подтвердил готовность инвестировать в развитие портов, железных и автомобильных дорог и других объектов инфраструктуры в 65 государствах Европы и Азии 780 млрд юаней ($113 млрд). Призвав к развитию интеграции, которая изменит облик Евразии, Си Цзиньпин сделал акцент на том, что Пекин «не намерен навязывать свою волю другим».

На этом фоне резким диссонансом стало заявление представителя МИД Индии Гопала Баглая, подтвердившего, что не только премьер-министр Нарендра Моди, но и ни одно индийское официальное лицо в форуме участия не примет.

Ни одна страна не согласится с проектом, который игнорирует ее опасения, связанные с вопросами суверенитета и территориальной целостности»,— предупредил Гопал Баглай, впрочем, не став уточнять, как именно проект ОПОП угрожает национальной безопасности Индии.

Кроме того, индийский дипломат выразил сомнение, что предлагаемая Китаем модель интеграции в Евразии отвечает интересам других стран и народов, а не только интересам КНР. «Инициативы, направленные на то, чтобы связывать государства, не должны накладывать на них неподъемное долговое бремя»,— заявил официальный представитель МИД Индии, дав понять, что погашение китайских кредитов на масштабные инфраструктурные проекты в рамках ОПОП многим государствам окажется не по силам, что в итоге поставит их в зависимость от Пекина.

Чем была вызвана столь жесткая реакция Дели, более подробно пояснил "Ъ" известный индийский дипломат, бывший первый замминистра иностранных дел Индии и экс-посол в Москве Канвал Сибал. «Проект Китайско-пакистанского экономического коридора, которому отводится ключевая роль в реализации инициативы ОПОП, подрывает суверенитет Индии, так как подразумевает строительство инфраструктуры и совместную деятельность Китая и Пакистана на территории региона Гилгит-Балтистан — части Кашмира, оккупируемого Пакистаном. Индийская сторона не может считать этот проект экономическим, однако Пекин никак не реагирует на озабоченность Дели. В связи с этим участие Индии в форуме ОПОП невозможно»,— заявил "Ъ" господин Сибал.

Проблема не только в проекте КПЭК. В целом со стороны Китая мы наблюдаем попытку создать свою зону влияния на огромном евроазиатском континенте, которая утвердит здесь китайское лидерство. Но со своей стороны оспаривающая это лидерство Индия не может смириться с такой моделью,— сообщил "Ъ" вице-президент Observer Research Foundation Нандан Унникришнан.

— Мы понимаем, почему китайский проект поддерживает Россия, пытающаяся состыковать ОПОП со своими собственными интеграционными инициативами в Евразии, но индийскую сторону этот проект не устраивает».

По мнению независимого гонконгского эксперта Брайана Ена, отсутствие на форуме «Один пояс — один путь» индийского премьера Нарендры Моди «стало свидетельством нарастающей напряженности в отношениях двух гигантов Азии — Китая и Индии».

«В то время как ОПОП часто воспринимается как китайская инициатива, призванная укрепить позиции КНР на международной арене, отсутствие Индии на пекинском форуме показало, что уже сегодня Дели готов бросить вызов китайскому господству в Евразии»,— заявил "Ъ" Брайан Ен.

Вскоре после пекинского форума «Один пояс — один путь» летом 2017 года в регионе опасались нового вооруженного противостояния между Индией и Китаем из-за того, что на территории оспариваемого сторонами плато Доклам китайские строители неожиданно стали прокладывать дорогу, несмотря на протесты со стороны Бутана.

Имеющая союзнические отношения с Бутаном Индия ввела на территорию королевства свои войска, а Пекин в ответ усилил военную группировку на плато.

Потребовалось два с половиной месяца, чтобы договориться об отводе войск и завершить войну нервов, грозившую перерасти в новый вооруженный конфликт.

«Дух Уханя» побеждает не всегда

Первая серьезная попытка нормализации отношений была предпринята ровно два года назад — в апреле 2018 года, когда в китайском городе Ухане по инициативе председателя КНР Си Цзиньпина прошла его первая неформальная встреча с Нарендрой Моди. По иронии судьбы местом начала перезагрузки отношений Индии и Китая стал тот самый Ухань в китайской провинции Хубэй, который спустя полтора года оказался эпицентром пандемии коронавируса и приобрел всемирную известность с отрицательным знаком. Но когда премьер Моди и председатель Си проводили здесь свою первую неформальную встречу, они не предполагали, что гуляют по улицам, находиться на которых вскоре будет смертельно опасно.

В течение некоторого времени в двух столицах даже заговорили о «духе Уханя» как о чем-то позитивном, символе нового мышления для двух стран.
«Визит Наренды Моди в Ухань стал серьезным шагом если не в сближении, то хотя бы в разрядке обострившихся в последний год индийско-китайских противоречий. Культурная программа — посещение музея, катание на лодке, прослушивание индийских мелодий в исполнении ансамбля китайских народных инструментов — совмещалась лидерами двух стран с многочасовыми переговорами как в составе делегаций, так и лично. По итогам встречи подписание каких-либо соглашений и итогового заявления не планировалось, однако оба лидера подчеркнули, что им удалось обсудить вопросы двусторонних отношений и международные проблемы»,— оценил значение встречи в Ухане независимый российский эксперт Дмитрий Наркевский в статье, размещенной на сайте Российского совета по международным делам (РСМД). Автор сетовал на то, что на фоне проходивших тогда межкорейских переговоров и визитов европейских лидеров в США встреча в Ухане оказалась «практически незаметной для российской аудитории», хотя, по его мнению, ее значение может оказаться на порядок важнее, чем какие-либо другие события.

Испытание Масудом Азхаром

Между тем первая в период правления премьер-министра Моди перезагрузка индийско-китайских отношений продлилась менее года. Уже в марте прошлого года произошел новый откат.

На сей раз яблоком раздора стал вопрос об укрывающемся в Пакистане лидере исламистской группировки «Джаиш-е-Мухаммад» Масуде Азхаре. Дели обвиняет его в многолетней подрывной деятельности против Индии, при этом индийская дипломатия неоднократно ставила вопрос в Совбезе ООН о необходимости его включения в список международных террористов. Без особых успехов — против этого был давний союзник Исламабада Пекин.

14 марта 2019 года предложение США, Франции и Великобритании признать Масуда Азхара международным террористом вновь потерпело неудачу — в последний момент резолюцию заблокировал ключевой союзник Пакистана — Китай. Как заявил тогда официальный представитель МИД КНР Лу Кан, изучение инициативы трех постоянных членов СБ ООН «требует дополнительного времени, и ответственный подход предполагает принятие решения, которое было бы приемлемо для всех».

За последние десять лет это была уже четвертая неудачная попытка внести имя 51-летнего Масуда Азхара в список самых опасных преступников мира. Начиная с 2010 года Пекин настаивал, что лидер «Джаиш-е-Мухаммад» не попадает под критерии, которые позволили бы Совбезу ООН принять такое решение.

Между тем новые основания для того, чтобы распространить на Масуда Азхара действие резолюции 1267 СБ ООН, появились после того, как возглавляемая им группировка взяла на себя ответственность за теракт, совершенный 14 февраля прошлого года в индийском штате Джамму и Кашмир (жертвами атаки смертника стали 45 военнослужащих).

Эта атака впоследствии вызвала новую эскалацию в отношениях между Индией и Пакистаном, поставив две ядерные державы Азии на грань нового конфликта.

Необходимо отметить, что незадолго до китайского «технического вето» в Совбезе проблема Масуда Азхара обсуждалась министрами иностранных дел Индии и Китая Сушмой Сварадж и Ван И на встрече, состоявшейся 27 февраля прошлого года в китайском городе Учжэне.

«Мы не оставляем надежд, что на этот раз Пекин не будет блокировать решение, что позволит распространить на Масуда Азхара действие резолюции 1267 СБ ООН»,— сообщил сразу после этой встречи индийский источник "Ъ", напомнив, что другие члены Совбеза, включая Россию, считают виновность лидера «Джаиш-е-Мухаммад» не вызывающей сомнений.

Более того, многие индийские эксперты предсказывали, что на сей раз в соответствии с «духом Уханя» Китай не пойдет против Индии, чтобы защитить своего младшего союзника Пакистан.

Не удивительно, что очередное «техническое вето» Китая вызвало в Дели взрыв негодования.

Фактически это был момент истины, показавший, кто есть кто в борьбе с международным терроризмом и какую роль в этой борьбе играет Китай»,— заявил тогда "Ъ" дипломатический источник в Дели.

В свою очередь, Всеиндийская конфедерация торговых палат (CAIT), объединяющая 70 млн трейдеров, призвала к бойкоту китайских товаров и даже запланировала публичную акцию их сожжения.

Министр финансов Индии Арун Джайтли, впрочем, все же сумел удержать патриотически настроенное бизнес-сообщество от радикальных шагов. «Индия не маленький игрок на глобальной сцене, и внешняя политика требует обдуманных действий, а не спонтанных шагов»,— прокомментировал инициативу CAIT Арун Джайтли. Напомним, что товарооборот Индии и Китая в 2018 году составил $81,7 млрд, а китайский экспорт в Индию в последние годы увеличился в девять раз.

На пути к «евразийскому треугольнику»

Казалось, что отношения двух гигантов Азии — Индии и Китая — снова испорчены всерьез и надолго.

Однако вскоре наступила новая разрядка. Ее точкой отсчета стал состоявшийся в июне прошлого года саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в Бишкеке, участниками которого стали премьер Моди и председатель Си.

Незадолго до этого переизбранный на второй срок Нарендра Моди провел в Бишкеке незапланированную встречу с Си Цзиньпином, назвав ее «чрезвычайно плодотворной» и пригласив китайского лидера до конца года посетить Индию.

Более того, в столице Киргизии индийский лидер предложил провести на полях саммита «группы двадцати» в Осаке, который был запланирован на июнь прошлого года, отдельную встречу в формате Россия—Индия—Китай.

Инициатива Моди стала сенсацией: такого предложения от него еще недавно ждали меньше всего. Напомним, что «техническое вето» Пекина в Совбезе ООН по вопросу Масуда Азхара было воспринято в Дели как удар в спину.

Однако ситуация развернулась на 180 градусов после того, как китайская сторона в итоге пошла на уступки Индии. Масуд Азхар был включен в список международных террористов.

В Дели этот шаг встретили с огромным вздохом облегчения. После этого Нарендра Моди предложил провести международный саммит по борьбе с терроризмом и попытаться договориться о единых правилах игры без двойных стандартов.

Потепление в отношениях Индии и Китая создало предпосылки для реализации идеи тройственного альянса в Евразии, впервые высказанной еще в 1998 году посетившим Дели российским премьером Евгением Примаковым.

Идея Евгения Примакова стала отправной точкой, после которой в мире на протяжении более 20 лет обсуждают возможность формирования геостратегического треугольника Россия—Индия—Китай, способного стать еще одним центром силы — наряду с США и Евросоюзом.
До последнего времени эта эффектная идея выглядела труднореализуемой в связи с натянутыми, если не сказать конфликтными отношениями Дели и Пекина.

Более того, начав свою большую игру в Азии и сделав главную ставку на Индию как противовес Китаю, США, казалось, отдалили Дели от Пекина — окончательно и бесповоротно.

Однако перед саммитом G20 в Осаке неожиданно выяснилось, что «треугольник» Евгения Примакова не умозрительный мертворожденный прожект, а востребованная идея, которая просто слишком долго ждала своего времени.

Между тем сближение Дели и Пекина продолжилось осенью прошлого года, когда председатель КНР Си Цзиньпин воспользовался полученным в Бишкеке предложением и посетил с неформальным визитом Индию. По итогам визита Нарендра Моди объявил о «начале новой эры» в отношениях двух стран.

Любопытно, что местом встречи двух лидеров стал городок Махабалипурам, расположенный на побережье Индийского океана, в самом крупном и промышленно развитом штате Тамилнад. Здесь находится древний порт, по данным ряда исследователей, еще в первом тысячелетии до нашей эры поддерживавший торговые связи с Китаем. В роли экскурсовода для китайского гостя, посетившего Индию впервые, выступил лично премьер-министр Моди, одевшийся в традиционную южноиндийскую одежду вешти.

Напомним, что незадолго до этого, в августе прошлого года, после решения индийского правительства изменить статус приграничного с Пакистаном штата Джамму и Кашмир Китай обвинил Индию в дестабилизации региона, поддержав своего давнего союзника Исламабад. Тогда казалось, что отношения двух стран ждет очередной, который по счету откат.

Накануне встречи в Махабалипураме индийская оппозиция призвала премьера Моди продемонстрировать жесткость. «Пусть наш уважаемый лидер Нарендра Моди покажет господину Си, который поддерживает Пакистан, свою широкую грудь»,— написал в Twitter один из высокопоставленных деятелей оппозиционного «Индийского национального конгресса» Капил Сибал.

Однако принимающая сторона всячески давала понять, что председателя Си пригласили на побережье Индийского океана не для выяснения отношений, а для исторического примирения.

В столице штата Тамилнад городе-порту Ченнай 2 тыс. школьников устроили флешмоб в честь китайского гостя, надев маски с его изображением и выстроившись в виде иероглифа, обозначающего его имя на китайском языке.

«Мы решили, что будем с благоразумием преодолевать наши разногласия и не позволим им перерасти в распри. Мы будем по-прежнему деликатно относиться к беспокоящим нас вопросам, и наши отношения будут способствовать миру и стабильности в мире»,— заявил по итогам встречи Нарендра Моди, назвавший неформальный саммит в Тамилнаде «началом новой эры в отношениях между Индией и Китаем».

«Мы должны совместно стремиться к тому, чтобы развитие китайско-индийских межгосударственных отношений стало еще более устойчивой движущей силой, которая придаст еще больший блеск цивилизации Азии»,— вторил ему Си Цзиньпин.

«Второй неформальный саммит премьер-министра Индии Нарендры Моди и председателя КНР Си Цзиньпина стал еще одним примером прочных отношений Индии с ведущими мировыми державами и подтверждением того, что премьер-министр Моди говорит на равных с другими мировыми лидерами. Встреча двух лидеров окажет позитивное воздействие на отношения внутри треугольника Москва—Пекин—Дели и на взаимодействие трех стран внутри БРИКС»,— прокомментировал "Ъ" итоги встречи в Тамилнаде посол Индии в Москве Бала Венкатеш Варма.

«Вторая неформальная встреча лидеров Индии и Китая проходила в условиях, когда давние раздражители в их отношениях, такие как пограничный спор и проблема Кашмира, утрачивают прежнюю остроту и появляются новые факторы. В военном и экономическом плане Индия становится все более сильным государством, влияние которого выходит за пределы Индийского океана. В связи с этим старые разногласия на суше отходят на второй план на фоне новой необходимости найти возможности для сосуществования в большом морском индо-тихоокеанском пространстве»,— заявил "Ъ" руководитель Центра азиатско-тихоокеанских исследований ИМЭМО РАН Александр Ломанов. По его мнению, нынешнее противостояние США и КНР, особенно остро проявляющееся в торгово-экономической сфере, открывает Индии уникальное окно возможностей договориться с Китаем по экономическим проблемам.

«Китайско-американские противоречия толкают Пекин к тому, чтобы более внимательно относиться к требованиям Индии по поводу дисбаланса в двусторонней торговле и проникновения китайских компаний на индийский и региональный рынки.

Китай не заинтересован в том, чтобы обиженная Индия превратилась в союзника США в экономических и военных делах,— отмечает господин Ломанов. И добавляет:— Для России это обнадеживающая тенденция, потому что теперь Москве не придется делать непростой выбор между ее двумя стратегическими партнерами — Китаем и Индией.

Сглаживание противоречий между двумя частями треугольника Москва—Пекин—Дели сделает его более эффективной и дееспособной конструкцией, хотя в долгосрочной перспективе наметившееся сближение Китая и Индии может привести к снижению роли Москвы».

Таким образом, на смену идее Pax Americana («Американского мира») и Pax Sinica («Китайского мира»), как и популярной в свое время, но уже не актуальной идее «Большой двойки» США и Китая, идет новая геополитическая реальность — нарождающийся альянс Индии и Китая.

«Очень большая двойка» двух гигантов Азии, которая создает новые вызовы и новые возможности для России.